Когда магия покидает мир
Шрифт:
А Ангус рассмеялся, отступая на шаг.
– Любимчик твой, да?! Любимчик! За мной бы ты сюда никогда не прибежал… А этого щенка всюду за собой таскаешь. Подкармливаешься от него… А вот теперь один попробуй. Один, как тебе и было приказано…
Мэйвин изумлённые глаза на Ангуса поднял.
– Что ты болтаешь? Как ты можешь, Ангус? Так ненавидеть… Он же мальчишка безобидный.
– Ты поэтому так его опекаешь? – Ангус носком сапога лежащего Эйнарда толкнул. – Откуда он у тебя?
– Этот мальчик – наш наследник, – неожиданно
Мэйвин чего угодно ждал в ответ на свои слова: хохота, обвинений во лжи или даже в сумасшествии, но Ангус промолчал. Мэйвин взглянул на него, всё ещё пытаясь нащупать пульс на руке Эйнарда.
– Это же неправда всё, да? – выдохнул Ангус, растерянно потирая лоб рукой, сжимающей кинжал.
– Я присутствовал во время её родов. Она, можно сказать, умерла у меня на руках…
Ангус ничего на это не сказал, качнулся, будто разом ослаб коленями, всё так же молча опустился на надгробную плиту из серого гранита. Сидел, свесив расслабленные руки меж колен, долго, не моргая, смотрел себе под ноги, на кинжал, выпавший из безвольных пальцев.
– Он же сын мой, получается, – прошептал тихо-тихо, медленно переведя глаза на Мэйвина. Таким же медленным, чуть отстранённым взглядом оглядел Эйнарда. На лице, бледном, бескровном, с небольшой ранкой у виска от удара о плиту, задержался и снова повторил: – Мой сын…
А вот Мэйвин не сдержался, рассмеялся-таки в ответ, головой покачал вправо-влево.
– Ты – и принцесса?! Как такое возможно? Королевская кровь – и ты, колдун и бродяга? Что за ерунда, Ангус?
Они глаза в глаза друг на друга посмотрели, и Мэйвин под пронизывающим взглядом Ангуса понял вдруг всё.
– Это ты изнасиловал её тогда! После переворота…
И Ангус отвёл глаза, опустил голову, как будто устыдился содеянного когда-то.
– Ты не знаешь всего… Не смеешь осуждать.
– Конечно же, Ангус, конечно! – Мэйвин только усмехнулся с горечью. – Тебя судить никто не смеет. Ни за что!
Ангус сказать хотел что-то своему бывшему наставнику в ответ, даже губы разомкнул, холодея взглядом, но Мэйвин перебил:
– Он всё-таки жив, хвала Создателю. Помоги мне! Его нужно перенести куда-нибудь… В какое-нибудь тихое место…
Г Л А В А 7
Маленькую старую часовню, как и само кладбище, посещали очень редко, даже служки не было, чтоб вовремя сметать пыль и паутину по углам.
Мэйвин прошёл первым, от чуть тлеющей лампады засветил несколько недогоревших свечей. Неровное от сквозняков пламя помогло разглядеть выступившие из мрака изображения Спасителя и Богородицы. Коленопреклонённая святая Анна Благосердечная получала благословение, смиренно склонив голову и кротко улыбаясь.
Ангус пронёс Эйнарда на руках до самого возвышения перед алтарём.
– Мне нужно пойти привести мула и ещё… ещё найти свой посох. Ты подождёшь меня здесь? Не хотелось бы оставлять его одного. Он может прийти в себя…
– И что мне с ним делать? – растерялся Ангус.
– Ну, вы же с ним родня, как-никак. Найдёте общий язык.
Мэйвин ушёл, а Ангус постоял ещё немного с таким видом, будто не знал, куда себя деть.
Отлично, ничего не скажешь. И почему он решил, что может о чём-то просить тебя? Так уверен, что ты останешься сторожить его мальчишку? Что он так важен для тебя?
Но ведь он же твой сын! Это, вроде бы, должно хоть что-то значить. И это из-за него ты лишился большей части своей магической силы. Он потому так и силён, что в нём твоя сила. Твоя! Не правильнее ли тогда будет вернуть своё? Выпить его – и всё!
Ангус решительными шагами к мальчишке приблизился. Тот так и лежал, как его уложили, укрытый плащом Мэйвина до подбородка. Глаза закрытые, чуть запрокинутая светловолосая голова и кровь на виске. Порядочно он приложился. Так может и примориться, в себя не приходя. И такая сила зря пропадёт! Никому не достанется.
Ангус всматривался в чужое ему лицо чужого мальчика и не испытывал к нему никакого родственного чувства.
Маги обычно никогда не заводят семью. Кто захочет добровольно делиться своей силой пусть даже и со своими родными детьми? Правда, может случиться и такое, что никто из потомков не унаследует дар от отца и останется простым смертным. И значит, точно так же, как и все вокруг, умрёт от старости.
Нет, всё-таки магу проще быть одному или же с себе подобными, чем связывать себя узами родства и видеть потом, как умирают родные, дорогие ему люди.
Когда она забеременела, ты поразился этой новости настолько, что даже не знал, – так и не придумал! – что делать. Эта беременность явилась полной неожиданностью для тебя. Одно дело – красивая женщина, другое – ребёнок от неё. И сейчас вот он, перед тобой. Он даже как будто похож на неё, на принцессу Жастин. Ей, несмотря ни на что, всё-таки удалось дожить до родов. Кто-то, выходит, помогал ей после того, как ты сам помог бежать своей женщине из дворца и из Столицы. А потом её мальчишка каким-то образом попал к Мэйвину. Твой мальчишка! Твой сын!
Ты можешь потребовать его у старика. Зачем ему, старому, этот мальчик? Чему он может его научить? Да и обратить его он тоже не сможет. Ему же запрещено. А для меня он самое то. Даже если просто держать его при себе, его сила будет питать постоянно. А, в крайнем случае, можно и выпить. Тут уж никто винить не посмеет. Это ж как долг назад вернуть, да ещё и с процентами.
От каменных стен церкви было как будто ещё холоднее. Ангус поплотнее плащ на себе запахнул, отвернулся. Мэйвин что-то уж слишком долго. Куда он там запропастился? Одному в темноте и в тишине было нехорошо как-то, и тоскливо, и тягостно. И мысли всякие пустые и нехорошие в голову лезли.