Когда мертвые оживут
Шрифт:
— А потом мы отправимся в путь и будем убивать подряд всех этих долбаных инопланетных гадов, — заявил Майк. — Хорошо?
— Хорошо.
— Папа? — неуверенно произнес Джош.
— Я буду рядом, — заверил я сына.
Майк похлопал меня по спине. Револьвер оттягивал руку; он, словно якорь, удерживал меня в гавани во время шторма.
Я поднял пистолет и выстрелил Майку в лицо.
Он повалился на спину и замер, обратив к небу огромную кровавую рану.
— Папа! — закричал Джош.
— Я здесь, сынок.
Я вернулся в засидку. Джош, бледный, сидел и трясся; его зубы стучали, а глаза уже затуманивались. Потом он увидел у меня в руке револьвер.
— Я не хочу, чтобы было
— Не будет.
Дело в следующем: даже когда инопланетная зараза овладевает человеческим организмом, что-то от нас все равно остается. Какая-то существенная часть ДНК не поддается изменениям. Я должен в это верить. Я вспомнил, как Аманда, услышав голос отца, повернулась к нему Да, она говорила на чужом языке, но лицо при этом осветилось радостью.
Я положил на землю револьвер, развязал ремень и позвал Джоша. Мальчик подался ко мне, и я сжал его в объятиях. Он тоже крепко меня обнял. Я посмотрел на Ника, который находился уже где-то в другом месте, притянул к себе и посадил на колени. Потом поднял банку из-под арахисового масла, полную червей.
Я свинтил крышку и вынул одну из этих тварей. Зажатый между большим и указательным пальцем паразит извивался, жгутики подергивались, и на их кончиках вспыхивали крошечные голубые искры.
Джош уткнулся лицом в мое плечо. Он разрывался между желанием еще сильнее прильнуть ко мне и необходимостью бежать куда-то, следуя неотвязному зову овладевающего им паразита. Он произнес слабеньким голосом, совсем не похожим на его обычный:
— Папочка, мне страшно.
— Да, дорогой, мне тоже.
Удерживая его одной рукой, другой я поднес червя к своему носу. Жгутики вспыхнули, червь проник в ноздрю и пополз, щекоча меня, так что я едва не расчихался. В горло хлынула горячая кровь. Затем я взял за руки Ника и Джоша, и мы все втроем встали.
Что бы ни ожидало нас впереди, мы будем вместе.
Мира Грант
ЭВЕРГЛЕЙДС
Под псевдонимом Мира Грант работает Шеннон Макгвайр, автор произведений в стиле фэнтези. Под своим настоящим именем она написала такие романы, как «Rosemary and Rue», «A Local Habitation» и «An Artificial Night». Шеннон была финалистом конкурса на премию имени Джона Кэмпбелла для лучших молодых авторов. Как Мира Грант она является автором трилогии «Newsflesh», первая часть которой, роман «Feed», вышла в мае. Сама писательница относит произведения цикла «Newsflesh» к жанру «политический научно-фантастический триллер о зомби». В фокусе ее внимания находятся блогерство, новые медицинские технологии и этика страха. Действие включенного в нашу антологию рассказа разворачивается в мире «Newsflesh», в тот период, что получил наименование «Восход», когда произошли события, навсегда изменившие привычный порядок вещей.
Стив Ирвин был ведущим чрезвычайно популярного шоу «Охотник на крокодилов» на австралийском телевидении. Ирвин, который занимался крокодилами едва лине с младенчества, унаследовал от своих родителей зоопарк и женился на женщине, которая однажды участвовала в его шоу. Кстати, обручальных колец они не носили, поскольку это могло представлять опасность для них самих или для животных. Ирвина в свое время подвергли жесткой критике за то, что он, кормя крокодилов, держал на руках своего новорожденного сына. Сам же он утверждал, что никакой угрозы жизни ребенка не существовало. Ирвин каждый день проживал бок о бок с опасностью. В телевизионном рекламном ролике он умирает от укуса ядовитой змеи,
Нижеследующий рассказ также будет об опасности, смерти и диких животных. Предоставим слово самой писательнице: «Этот рассказ о неизбежности естественного отбора. И еще он об аллигаторах. Я всегда питала страсть к рептилиям, а также вирусологии — довольно забавное увлечение для веселой миниатюрной блондинки. Какие только ядовитые рептилии меня не кусали, а одним из наиболее запоминающихся событий в моей жизни стала поездка в Национальный парк Эверглейдс во Флориде, чтобы посмотреть на аллигаторов. После таких экскурсий начинаешь отчетливо осознавать, что в природе есть существа, во много раз более приспособленные к окружающей действительности, чем мы, люди. И для аллигатора мы не более чем пылинка в глазу».
В воздухе над разрушенным кампусом витает запах — отвратительный, густой, зеленый. Это запах рептилий, обитающих в здешних болотистых землях, и еще так пахнут тайны. Он проникает сквозь наглухо закрытые окна и двери, просачивается через любую преграду. Над пустой квадратной площадью развевается на ветру зеленый флаг, вывешенный в одном из окон последнего этажа физического факультета. Значит, там находятся люди, и они ждут помощи… которая может так никогда и не появиться. Интересно, столь же сильно ощущают болотный запах те, кто застрял в аудиториях? В тех аудиториях, где некогда изучали тайны Вселенной, сейчас бьются над одним-единственным вопросом: как выжить?
Через дорожку в направлении Шаттак-авеню метнулась тень. Я быстро переместила подзорную трубу и успела засечь большого черного кота — он исчез под мостом Поцелуев. За два часа вахты это было второе увиденное мною крупное существо. Первой была бродячая собака. Однако это ни в коей мере не означает, что наблюдение можно прекратить. Аллигаторов не разглядишь, пока они не атакуют, — у этих тварей идеальная маскировка. Но зомби в этом мертвом мире разглядеть еще труднее. Энциклопедия хищников: «А» — аллигатор, «3» — зомби.
Я нахожусь в Калифорнии, за несколько тысяч миль от Флориды, но в настоящее время это не имеет никакого значения: Эверглейдс сейчас здесь. Я поудобнее пристраиваюсь на подоконнике и продолжаю наблюдать за кампусом, вдыхая неизменный на протяжении тысячелетий запах болот.
Мне было восемь лет, а Уэсу двенадцать в тот год, когда мы последний раз ездили к бабушке с дедушкой во Флориду. По устоявшейся традиции бабушка с Уэсом с утра пораньше улетучивались из дому и дни напролет проводили на залитых солнцем пляжах, купались, загорали и собирали морские ракушки, я же оказывалась в пожелтевших от табака дедушкиных руках. Дедушка был моим тайным сообщником, он вовсе не считал любовь к змеям и прочим ползающим гадам чем-то необычным для маленькой белобрысой девочки из штата Огайо. Мы вдвоем чудесно проводили время: посещали зоопарки, фермы по разведению аллигаторов и захламленные, несколько зловещие дома частных коллекционеров, которые держали змей и ящериц в аквариумах в темных комнатах, где постоянно поддерживалась неизменная температура и влажность и куда никогда не проникал луч солнца. Родители спокойно относились к моему увлечению — они полагали, что это временное явление и рано или поздно пройдет. Дедушка же сразу понял, что это призвание.