Когда мир изменился
Шрифт:
Некромант полез под сиденье двуколки. Пальцы сомкнулись на отполированном древке посоха.
— Спаси и помилуй! — побледнел Конрад.
Из глазниц черепа вырвались языки пламени, сплелись, устремились вверх, так, что получился самый настоящий факел.
— Вот так и пойдём. Да не дрожи ты так. Тебе он вреда не причинит, я же говорил. Зато разглядим след этого варлока.
— К-как?
— Если он и вправду вёл свинью на заклинании, оно точно тут отпечаталось, — Фесс ткнул носком сапога в плотный мох. — Живое впитывает магию, Конрад. Но увидеть это почти невозможно;
Рыцарь молча кивнул.
Глефу некромант пристроил за спину; посох взял в правую руку, зашагал, тот и дело нагибаясь и что-то рассматривая на земле. Быстро темнело, и Конрад взял клинок наизготовку.
— Уже близко. — Фесс поднял руку. — Стой. Тут охранная цепь, но слабенькая…
Череп светил ярко, и Конрад тревожно озирался — понятно, огонь заметен издали, даже в густой чаще.
— Нас он не увидит.
Молодой рыцарь облизнул, волнуясь, губы и кивнул. Хорошо, что рта не раскрывал.
Среди мхов и папоротников тянулась невидимая ни для кого (и даже наложившего её) тонкая призрачная цепочка: заклятия, свитые воедино, закольцованные, нанизанные одно на другое. Заклятия на шаг, на звук, на тепло и даже на живое. Дикие звери свободно миновали бы дозорные чары, а вот разумный, наделённый речью уже нет.
Здесь, в этом мире, не было привычной некроманту «Академии», подобно той, что в эвиальском Ордосе или в родной Долине Магов. Мальчишки и девчонки, в ком так или иначе открылись способности, поступали в долгое учение к уже состоявшимся магам, странствовали с ними. Обычно такой ученик — или ученица — был один, порой — двое и очень-очень редко — трое. Никаких тебе «орденов», никакой Радуги, как в Мельине. Маги держались здесь тихо, существование вели скромное, даже можно сказать — скучное. Занимались целительством, погодой, накладывали чары прочности и долговечности, укрепляли постройки. Нет, конечно, находились те, кто шел в «боевые волшебники», кто пытался драться с неупокоенными, но такие, как правило, долго не жили.
Ну, или подавались в личи, как мы теперь знаем.
В варлоки и ведьмы подавались тоже.
Чары были интересны — похоже, «вызыватели демонов» пытались разработать свои собственные защитные системы, не похожие на общепринятые.
— Одиночке тут не справиться, — прошептал Фесс, отслеживая прихотливые извивы дозорного заклятия.
А потом нагнул посох так, что огонь из глазниц черепа полился бы прямо вниз, на сторожевые заклятия.
Дозорная нить лопнула, но не просто так: огонь соединял два обгорелых конца, не давая чарам распасться окончательно.
В груди шелохнулась привычная боль. Череп, как всегда, помогал не даром.
— Идём, — некромант выпрямился, потирая пульсирующее острыми злыми уколами место. — Да скорее же ты!..
Дальше пошло легче. Чаща сделалась ещё глуше, но тут уже самому варлоку приходилось расчищать себе дорогу самым обычным топором.
Местность плавно понижалась, папоротники становились всё гуще, под ногами захлюпало. Где-то невдалеке тихонько булькал ручеёк.
Некромант пристукнул посохом — глаза черепа вмиг закрылись костяными веками,
Фесс вытянул руку — впереди меж мшистыми стволами слабо мерцал багровый отсвет костра.
И не просто костра, само собой. Костра, что здешние варлоки разжигают в середине пентаграммы, в её центральной точке. Узкий клинок кроваво-красного огня рвётся вверх, пламенные змейки расползаются от него по линиям магической фигуры, и, когда она вся заполнится — над ней открывается что-то вроде портала. Из другого мира чары вытаскивают сюда демона, всё известно, банально и скучно; наивные варлоки надеются заставить служить себе призванное чудовище, чудовище, само собой, не согласно. И только если дать ему вволю напиться теплой человеческой кровью да закусить сладким человеческим мясом, оно соглашается не переговоры с вызвавшим.
«Кто-то ведь раз за разом подбрасывает мне на пути то деву Этию из сказочного здесь „Эгеста“, то лича, невесть зачем её похищающего, то теперь вот этого варлока… Кто? Зачем? Почему?.. Или это как-то связано с Аэ, вернее, с её отсутствием?..»
Перед ними лежала тёмная болотистая низина, пронзённая копьями мрачных вековых елей. Ели плохо растут на болотах, вода пришла сюда уже много позже того, как вымахал этот бор и едва ли по собственной воле — её, скорее всего, привели.
На крошечном островке посреди разлившегося ручья, в окружении пышных папоротников, горел зловещий алый огонь. Заросли скрывали начертания пентаграммы, но что она там, Фесс не сомневался — над тёмной зеленью дрожали разлитые далеко в стороны сполохи.
Рядом со звездой застыла фигура самого варлока, как положено — в чёрном плаще до пят, с низко надвинутым капюшоном, в руках — книга-гримуар, серебряные окантовки отражают алый свет варлокова огня.
У ног призывателя демонов топталась та самая «шведенная швинья». Вид хрюшка имела совершенно осоловелый, похоже, до сих пор пребывая под действием подчиняющего заклятия.
А вот ещё дальше, у самых деревьев, на твёрдой земле, застыла та самая «крылатая тварь», замеченная обитателями подлесной деревушки.
Однако это был не демон.
Это был дракон с чешуёй цвета чистой морской волны.
Фесс ощутил, как всё начинает плыть в глазах.
Это не демон! Это дракон!..
Как такое вообще может быть?!
Дракон казался не слишком большим, может, всего в полтора раза выше человеческого роста. Крылья его, плотно прижатые к телу, охватывали призрачно-серые кольца, голова бессильно завалилась на сторону, глаза плотно закрыты.
Рядом аж зашипел от изумления Конрад.
— Спокойно!
Казалось, нет ничего сложного — пошли в застывшего с гримуаром варлока самую обычную стрелу, и всё.
Нет. Нельзя.
Ритуал начат и его нельзя просто оборвать. Сила уже пришла в движение, частый невод уже шарит под чужими звёздами (если они там вообще есть) и, если убить заклинателя вот прямо сейчас, чары всё равно выдернут пленённое чудовище, вот только сдерживать его не будет уже ничто.
Главное в мастерстве варлока — не изловить тварь, а удержать её в подчинении. Натравить на других вместо себя.