Когда мы состаримся
Шрифт:
— Вот оно что, — улыбнулся он мне. — Ты, значит, уже вознаграждён!.. Хорошо, предоставь тогда плачущих мне.
И он бросился к ногам усталых женщин, благоговейно обнимая их колени, чувствуя себя недостойным даже след их поцеловать.
— О, мои любимые! Мои дорогие!
XXI. Письмо
О чём уж было переговорено, чт'o пережито заново в эту ночь истомлёнными долгой разлукой, лучше умолчим. Есть вещи святые, для посторонних неприкосновенные.
Лоранд
И радовался этому прощению, точно ребёнок, на которого перестали сердиться.
У него и правда было такое чувство, будто он заново родился и волен продолжать жизнь, прерванную десять лет назад. А всё за это время случившееся — словно кошмарный сон, о котором напоминает лишь отпущенная им густая борода.
Утром они с Деже встали поздно. Давно не удавалось поспать так сладко.
Вместо смертного — сон живительный.
— Погоди, старина, радоваться, — сказал брату Лоранд, — я для вас ещё одну капитальную новость готовлю, сюрприз один.
Угрозу свою произнёс он, однако, таким весёлым голосом, что Деже совсем не испугался.
— А ну, выкладывай!
— Я, — сказал Лоранд, заранее наслаждаясь эффектом, который произведёт его новость, — домой с вами не поеду.
— Как? А что же ты собираешься делать? — сделал Деже большие глаза, как Лоранд и ожидал.
— Сбежать от вас хочу, — сообщил Лоранд, жмурясь и крутя головой от удовольствия.
— А! Рискованное предприятие. Но куда же, позволь спросить?
— Ха-ха! Не только спросить позволю, но и с собой тебя изволю прихватить. Чтобы и дальше за мной присматривал, как до этого.
— Что ж, разумно. И куда мы отправимся, можно узнать?
— Назад в Ланкадомб.
— В Ланкадомб? Что ты там потерял?
— Ум свой последний. Ну-ну, не смотри на меня с таким видом, будто хочешь спросить: «А был он у тебя?» Ты-то вот, кажется, столковался с этой девочкой, своей заменщицей? Она, по-моему, и маменьке, и бабушке очень приглянулась. Кроме тебя, кажется, никому бы её не отдали. Но я-то ведь не дал ещё своего благословения. Моего согласия ты, старина, ещё не получил.
— Поддерживает надежда, что и твоё сердце умягчится.
— Но не так скоро. Послушай, что я тебе скажу.
— Слушаю.
— В своём завещании я отказался в твою пользу от всех благ земных. Оно у тебя со всеми печатями. И вот теперь хочу забрать эти блага обратно. Зная тебя, думаю, что ты рад будешь несказанно. Во всяком случае обеднеешь ровно наполовину, потому что другая половина нужна мне.
— Это я и сам бы сделал, не дожидаясь напоминания; но что общего между твоим завещанием и моей заветной тайной?
— Ты, однако, тугодум! Неужто непонятно? Так слушай: вот мой ультиматум. Я не хочу, чтобы ты женился — раньше меня.
Деже кинулся брату на шею. Он всё понял.
— Значит, твоё сердце кем-то занято?
— Ну, конечно, — с улыбкой подтвердил
Деже не решился сам пойти к матери с этим известием, которое могло оказаться для неё совсем не радостным, и попросил Фанни её подготовить.
Сказали, что Лоранду на день придётся отлучиться в Ланкадомб — уладить кое-какие формальности, и пустились в путь.
Топанди был посвящён в тайну — и счёл своей обязанностью тоже поехать, буде понадобится посажёный отец.
Всё теперь рисовалось Лоранду в радужном свете. Мир вокруг будто переменился, хотя на деле перемена произошла в нём самом.
Поистине, он словно родился заново: стал совсем другим человеком. И как прежде за нарочитой весёлостью скрывался вызов, бросаемый смерти, так теперь полнившее сердце счастье облеклось в мечтательную задумчивость.
Всю дорогу хранил он почти полное молчание, но тем красноречивей выдавало его чувства лицо. И по немногим словам восхищения при виде майских лугов Деже легко мог догадаться, что и в сердце Лоранда цвела весна.
Как прекрасно опять пробудиться к жизни, быть весёлым и счастливым, снова надеяться, ждать лучшего будущего, любить небезответно, ходить с горделивым сознанием, что ты для кого-то — всё!
В полдень братья прибыли в Ланкадомб.
Навстречу, всплеснув руками, выбежала Ципра.
— Как! Уже вернулись! А обеда на вас нет.
Лоранд спрыгнул с брички первым, дружелюбно протягивая девушке руку.
— Вернулись, сестричка Ципра. На нас нет — пообедаем тем, что себе сготовила.
— Себе… — покраснев, вполголоса повторила девушка. — Вы знаете, что я с прислугой обедаю, когда никого нет дома, а вы вон ещё и с гостем. Кто этот господин?
— Мой младший брат Деже, очень славный малый. Поцелуй его, сестричка!
Ципру не нужно было уговаривать, и Деже получил поцелуй.
— Ну, а теперь проводи его в комнату, мы остаёмся. А мне вели дать умыться. Весь пропылился за дорогу, а нам сегодня поприличней надо выглядеть.
— Правда?
И Ципра повела Деже в комнату, всё успев про него выспросить по дороге: где живёт, почему не навещал Лоранда прежде, женат ли и будет ли приезжать ещё.
Деже уже знал Ципру по братниным письмам и охотно на всё ответил. С первого взгляда расположившись к ней, он и сердечные свой тайны ей поверил, чем та была страшно польщена и довольна.