Когда мы встретились
Шрифт:
Я пытаюсь ее распутать, но она завернута, как чертов буррито. (Прим. пер. Буррито — мексиканское блюдо, состоящее из мягкой пшеничной лепёшки (тортильи), в которую завёрнута разнообразная начинка, к примеру, рубленое мясо, пережаренные бобы, рис, помидоры, авокадо или сыр.)
— Как у тебя так получилось?
Она сердито тычет пальцем в верхний ярус кровати, а затем пинает его в придачу.
— Сисси.
Я мягко хватаю ее за ногу и качаю головой.
— Прекрати
Мои дочки не ладят между собой. Девочки дерутся? Это происходит каждый день. У меня есть брат Морган. Я не припомню, чтобы так дрался с ним, как дерутся Кэмдин и Севин. Они мстительны, коварны, и их всё бесит. Они также злопамятны. Если Сев разозлила Кэмдин два месяца назад, то Кэмдин будет помнить это в течение следующего года.
Если Морган выводил меня из себя, когда я был маленьким, то в ответ я мочился на его кровать. А когда Морган злился на меня, то он бил меня кулаками. Мы в расчёте.
Девочки? У них столько драмы. Может, потому что они почти одного возраста, понятия не имею. Скорее всего, потому, что вы не найдете двух более разных девочек. Сев — чертенок, который прячется за своими кудрями, и она бывает милой, когда этого меньше всего ожидаешь, а Кэмдин — ангел с рогами под нимбом.
Я ни черта не знаю о девушках. Меня вырастил ковбой, у которого не было времени на драму. Он учил нас вставать до восхода солнца, туго завязывать ботинки и работать до изнеможения. Если ваши руки не кровоточат, значит, вы недостаточно много работаете.
Сев пристально смотрит на мое лицо, когда я распутываю ее, и медленно моргает.
— Ты не знаешь, каково это — быть в ловушке.
Я смотрю на нее, медленно моргая, как делает она.
— Ох, ошибаешься, я знаю.
Она понятия не имеет, о чем я говорю. Улыбаюсь и перетаскиваю ее через себя. Маленькими шажками Сев бежит в ванную. Я благодарен, что она приучена к горшку, потому что с меня хватит подгузников. Я их ненавидел.
— Ты спустила воду в туалете? — спрашиваю, помогая ей лечь в постель.
— Нет. — Конечно, нет. Вернувшись в кровать, она шмыгает, потирая нос. — Я не могу дышать.
Закатываю глаза и укладываю ее обратно только для того, чтобы она снова скинула одеяло, как будто это оскорбление личности.
— Дыши через рот, Сев.
— Я не могу, — она снова плачет. Эта королева драмы много плачет. — Мое тело так не работает. — Она драматично шмыгает носом, чтобы доказать свою точку зрения. — Я дыСу носом.
Печально то, что она искренне верит в это. Еще она думает, что у нее два горла. Одно для еды, одно для разговоров. Я еще не сказал ей, что это неправда.
Она держит меня за руку.
— Спи, папочка.
Вот сейчас она мило надувает губы, как я рассказывал ранее.
Вздыхаю, потому что это означает, что я сплю с ней, что и делаю около
Вы знаете тех родителей, и я был одним из них, которые говорят:
— О, я не могу дождаться, когда мой ребенок подрастет. Он станет более независимым. — Ага, продолжайте мечтать, бл*дь. Это никогда не произойдет. Конечно, они независимы в том смысле, что они сидят, не падают, и вам не нужно вытирать им задницу, но когда они чего-то захотят, то сделают милые надутые губки и заставят вас почувствовать себя так, что если вы не уступите, и ваше сердце разобьется пополам. Малыши — лучшие жулики, и они отлично обладают искусством манипуляции.
Мой совет всем, кто думает завести детей?
Наденьте презерватив.
Не стоит благодарности. Лучший чертов совет, который вы когда-либо получали, да?
Не верите мне? Посмотрите на мое тело длиной в шесть футов (Прим. пер. примерно 1 м 82 см.), втиснутое в нижний ярус двухэтажной детской кроватки, а плакат Мэрилина Мэнсона, который приклеен ко дну верхнего яруса, приводит меня в замешательство. Ага, вы меня правильно поняли. Мэрилин хренов Мэнсон. (Прим. пер. Мэрилин Мэнсон — американский рок-певец, основатель и бессменный лидер рок-группы Marilyn Manson)
— Засыпай, — говорю я Сев, когда она пытается петь мне на ухо.
— Я не могу, — шепчет она, её голос похож на рычание животного. Мы называем этот ее голос — голосом монстра, и он такой же жуткий, как и плакат.
— Я не устала. — Перевернувшись, она плюхается на меня половиной своего тела. Я чувствую ее взгляд до того, как из неё вырывается вопрос: — Как я появилась?
Только не снова. Отворачиваясь от плаката, смотрю на Сев.
— Мы это уже проходили, — шепчу я. — Из маминого животика. — Ерзаю в постели и замечаю, что она мокрая.
— Твоя чашка-поилка снова в постели? — Изготовители этих проклятых чашек заявляют, что они герметичны, но они лгут. — Твоя кровать мокрая.
Не обращая внимания на мой вопрос, она снова спрашивает:
— Почему?
— Что почему?
Она вздыхает, как будто это ее утомляет. Добро пожаловать в мой мир, малыш.
— Почему я в ее животике?
— Потому что ты там была. — Провожу кончиками пальцев по ее щекам, мои глаза слипаются.
Сев моргает ясными глазами.