Когда он получает
Шрифт:
Она сильнее, чем кажется, но она никогда не должна была оказаться в ситуации, когда ей придется быть настолько сильной.
— Садись.
Алессио кладет руку мне на плечо.
Надо отдать должное этому парню. У него хватит смелости прикасаться ко мне, когда я в таком состоянии.
Я скидываю его и прохожу на другую сторону зоны ожидания, ближе к дверям, через которые входят и выходят медсестры и врачи. Над дверями висят часы.
Минуты тикают. Я наблюдаю за движением стрелок и стараюсь не забывать дышать.
Пожалуйста, все будет хорошо.
Выходит
Я встречаю его на полпути. — Я Неро Де Лука. Муж Блейк Де Лука. У вас есть какие-нибудь новости?
Врач — темноволосая женщина примерно моего возраста — сочувственно улыбается мне.
— Здравствуйте, мистер Де Лука. Ее выписали из операционной, но она в критическом состоянии. Мы делаем все возможное, чтобы стабилизировать ее состояние. Пуля задела крупный кровеносный сосуд в брюшной полости. Она потеряла много крови. Мы устранили повреждения и сейчас восстанавливаем объем ее крови с помощью переливания. Следующие двадцать четыре часа будут решающими, — мягко говорит она, словно пытаясь смягчить удар от своих слов.
Моя грудь сжимается от этой новости, но внутри меня загорается огонек надежды. Она жива. Еще есть шанс, что она справится с этим.
— Могу я ее увидеть?
Доктор кивает. — Да, но только на несколько минут. Она все еще без сознания. Следуйте за мной.
Мое сердце колотится, пока я следую за доктором по лабиринту коридоров. Наконец мы попадаем в комнату со стеклянным окном, и я вижу Блейк, лежащую на больничной койке, подключенную к аппаратам и трубкам.
Мои легкие все еще в порядке. Она так ужасно бледна на фоне белоснежных простыней.
Доктор открывает дверь и что-то говорит, но ее слова не воспринимаются. Мои ноги словно налились свинцом, когда я приближаюсь к Блейк, и каждый шаг становится тяжелым от ужаса.
Дрожащей рукой я пытаюсь дотронуться до нее. Ее кожа холодная, но слабые вздохи и падения ее груди говорят о том, что она еще дышит.
— Я вернусь через пять минут, — говорит врач, выходя из палаты.
Я придвигаю стул рядом с кроватью и беру руку Блейк в свою, нежно прижимая ее к губам. — С тобой все будет хорошо, Солнышко. Ты сможешь пройти через это. Я знаю, что сможешь.
Она не реагирует. Даже не дергается.
Мое зрение расплывается.
Это все твоя вина.
Воспоминания о том времени, что мы провели вместе, наводняют мой разум, каждое из них ярче предыдущего. Я вижу ее в тот день, когда я переехал в этот дом, — ее руки на бедрах, когда она отчитывала меня за то, что я оставил свой мусор на лужайке перед домом. В ее глазах светилась смесь раздражения и злости, которая всегда появлялась, когда я нажимал на ее кнопки. Черт, как эти глаза действовали мне на нервы.
Я помню ленивые вечера в Даркуотер-Холлоу, солнечный свет, проникающий через окно, когда мы сидели на диване, ее голова покоилась на моем плече, мы смотрели фильмы и говорили ни о чем. В эти моменты меня охватывал покой, чувство правильности, которого я никогда раньше не знал. Она умела сделать мир мягче, как будто он не был таким уж суровым.
А
Но потом всплывают другие воспоминания, те, что режут до глубины души. Я помню каждую слезинку, которую она пролила из-за меня, из-за этой жизни, в которую я ее втянул. Все случаи, когда она говорила мне, что хочет уйти. А я отказывался даже думать об этом из-за своей упрямой убежденности в том, что со мной она будет в безопасности. Что в конце концов она примет все это.
Неужели я не допускал возможности того, что, возможно, без меня она была бы в большей безопасности и счастлива? Что все мои обещания о защите были всего лишь пустыми словами в мире, где нет никаких гарантий?
В мире, который она не выбирала. Мир, в который я затащил ее, пинающуюся и кричащую.
И вот теперь она здесь, борется за свою жизнь на больничной койке.
Со мной она никогда не будет в полной безопасности.
Одно дело — выбирать эту жизнь с широко открытыми глазами, как это сделала моя мама, решив, что мужчина, которого она любила, стоит риска.
Но Блейк этого не выбирала.
Ее слова звучат у меня в ушах.
— Иногда я просыпаюсь утром и чувствую, что тону. У меня нет ни власти, ни самостоятельности. Ты заставил меня выйти за тебя замуж. Ты заставил меня прийти в этот мир, и даже после нескольких недель попыток я все еще не знаю, как это сделать.
Как я мог так поступить с ней, с человеком, которого я люблю больше всего на свете?
Я не знаю. Но я знаю, что больше не могу так поступать.
Если она справится с этим, я должен буду отпустить ее.
ГЛАВА 34
БЛЕЙК
Когда я просыпаюсь, все болит.
— Блейк?
Это похоже на Неро, но это не может быть он. Он не мог так быстро разделаться с людьми Пахана.
Мои пальцы дергаются в поисках пистолета, который, должно быть, выскользнул из моей руки, когда я упала. Вместо этого они обхватывают мягкую ткань.
Где я?
Я открываю глаза, и свет ослепляет. Я застонала. Что-то рядом пищит.
Я моргаю, пока яркость не притупляется настолько, что я могу видеть.
В фокусе оказывается лицо Неро.
— Черт, — вздыхает он, его голос срывается. — Слава Богу, мать твою!
Он прижимается губами к моему лбу, бровям, щекам. Его руки обхватывают мои, теплые и успокаивающие. — Ты даже не представляешь, как я за тебя волновался.
Я смотрю мимо него, сбитая с толку. Что это за место? Стены абсолютно белые, голые, за исключением часов, тикающих над дверью, но на подоконнике выстроились цветы. Рядом со мной ритмично пищит аппарат, а к руке примотана трубка.