Когда отцветают розы
Шрифт:
— Ты и не будешь мне помогать. Ты уже сделала больше, чем сама догадываешься, позволив мне выговориться и приняв мои слова всерьез. Тебе трудно даже представить, какое это облегчение!
— Быть может и могу, — пробормотала другая женщина и слегка помотала головой, словно стряхивая с себя оцепенение. — Разговоры — разговорами, но они не заменят действий.
— Учти, я не позволю тебе высовываться.
— Не вижу, как ты можешь мне помешать, — сказала Мэри-Джо холодно. — В любом случае, я уже высунулась так далеко, что у меня шея, как у Алисы после глотка из волшебной бутылочки.
Представление на этом действительно окончилось. Непонятно почему (Диана не смогла бы этого объяснить), она улеглась в постель в полной уверенности, что больше ничто не помешает ей заснуть. Сон, однако, не пришел сразу. Ей бы радоваться, что у нее появилась верная подружка, особенно такая рациональная и хладнокровная, как Мэри-Джо. Ведь как раз сейчас ей не хватало капли чужого здравого рассуждения, поскольку ее собственные мысли пришли в крайний беспорядок и среди них стали возникать предположения, которые раньше она отмела бы как абсурдные. Косвенные доказательства множились. Эти более чем странные моменты дежа вю… Хотя нет, слово сюда не подходит. Она испытывала не странное чувство узнавания, когда видишь или ощущаешь что-то впервые. Скорее, она видела другой мир глазами обитателя этого чуждого ей мира. И музыка. Была ли она звуками, доносившимися из того же мира? Запах роз. И, наконец, наиболее физически ощутимое проявление, которое оставило в недоумении ее тренированный адвокатский ум — загадочное прикосновение невидимой руки.
Она натянула одеяло поверх головы, словно по-детски надеялась защититься от мыслей, угрожающих ее рассудку. Если позволить себе поверить в самое страшное, она как раз и окажется на грани помешательства.
Она медленно, словно скользя, перешла от сна к яви. Луч солнца падал ей прямо на смеженные веки. Некоторое время она лежала неподвижно в предвкушении, как ребенок в рождественское утро. Это будет поистине восхитительный день. Сегодня она увидит его.
Луч солнца падал ей прямо на смеженные веки. Некоторое время она лежала неподвижно, удивляясь, почему она чувствует себя счастливой, словно ребенок в рождественское утро. Должно произойти что-то чудесное. Или уже произошло?
Она почувствовала теплое и влажное прикосновение к своей щеке, а в носу нестерпимо защекотало. Она чихнула и села в постели. Маленькая белая кошка перевернулась, выставив все четыре лапы вверх, и выкатила на Диану недовольный взгляд голубых глазенок.
— Ты совершенно права, пора вставать, — сказала Диана. Снаружи было слышно, как к дому подъезжали машины. Ничего удивительного, что она проспала. То одно, то другое, и у них с Мэри-Джо выдалась напряженная ночь.
Мэри-Джо. Вот откуда приятные ощущения при пробуждении. Едва ли стоило так откровенно радоваться, что вовлекла в свои проблемы постороннего человека, но разве могла она не ликовать в душе, зная, что приобрела верную союзницу. Мысль оказалась столь радостной, что Диана обратила мало внимания на боль и тяжесть во всем теле, когда выбиралась из-под одеяла. Как она ни вертелась, синяков и ссадин разглядеть не смогла, но чувствовала их преотлично. Она стянула волосы в простенький хвостик вместо обычной французской «корзинки» — от шпилек в голове придется на время отказаться. Какое счастье, что шишка не будет заметна!
При этом она начисто забыла, насколько будут бросаться в глаза другие приметы вчерашнего происшествия. Она налила себе кофе, заботливо приготовленного Мэри-Джо, и собралась прочитать оставленную ею на кухонном столе записку, когда распахнулась дверь и на пороге появился Уолт.
— Я же предупреждал, что вам следует держаться подальше от этого треклятого сарая!
— Да, хотя и не так убедительно, — согласилась Диана. Ворота, конечно же! Он сразу увидел, что они упали. — Мне показалось, что там одна из кошек…
— И для этого решили одна подвинуть ворота? Бог мой, вы же могли погибнуть!
Его лицо приобрело кирпично-красный цвет, а руки были заведены за спину, словно он боялся натворить ими что-нибудь, о чем после придется пожалеть. Она еще не видела его таким злым. Он надвигался на нее, она пятилась, пока не стукнулась головой об открытую дверцу шкафа.
Она вскрикнула, и это подействовало на Уолта. Он убрал руку, которую она непроизвольно вскинула к затылку, и своими длинными пальцами осторожно ощупал огромную шишку. Краска злости почти сразу исчезла с его щек.
— Вы обращались к врачу?
— Это пустяк, не стоящий внимания. Отпустите меня, пожалуйста.
— Я не причиню вам боли, — сказал он. Его большие пальцы уперлись ей в виски с нежной силой и заставили отклонить голову. Его глаза были теперь так близко, что только их она и могла видеть — серые с зеленоватым отблеском.
Потом он отпустил ее голову и отошел на полшага.
— Сколько пальцев вы сейчас видите? — спросил он, подняв ладонь.
— О, прекратите! — Диана знала, почему не могла рассердиться на него всерьез, и от этого еще больше злилась на саму себя. — Со мной все в порядке. Мэри-Джо была здесь и ощупала меня всю от макушки до пяток.
— Вот как, — он кивнул, как бы удостоверяя компетентность Мэри-Джо.
— А до ваших ворот я и не дотронулась. Они, видимо, опирались на что-то неустойчивое, а от грома в сарае просто все сотрясалось…
— Вы хотите обвинить меня в неосторожности? — он продолжал, не дожидаясь ответа. — Я не полагаюсь на случай, когда речь идет о столь потенциально опасных вещах. Мои парни то и дело заходят в сарай, да и собаки с кошками…
— А! Стало быть, по-вашему, я вру?
— Мне трудно осуждать вас за желание скрыть глупость, которую вы совершили, — он посмотрел на нее задумчиво. — Можно предположить, что ворота могло сдвинуть одно из животных, но тогда величиной оно должно быть с медведя.
— Это не Бэби! Она лежала у меня под кроватью.
— Бэби?! — у него удивленно поползли вверх брови, а губы скривились в ироничной усмешке. — Ну, ладно, забудем об этом. Главное, что никто не пострадал. Только впредь держитесь от сарая подальше, пожалуйста. Если уж мы с вами куда-то отправляемся нынче вечером, хотелось бы, чтобы вы были в нормальном самочувствии. Отсюда будем выезжать в половине девятого.