Когда падает небо 1
Шрифт:
Существу понравилась бы эта мысль. Жаль, что оно не осталось… С ним Кира ощущала какое-то внутреннее сродство, чувствовала себя безопаснее — даже понимая, что оно наверняка безумно и крайне опасно.
Но оно её понимало. Быть может, это была иллюзия, но в таких обстоятельствах и за иллюзию понимания многое можно дать — просто чтобы не спятить.
— Мы — люди, и мы можем всё. Для нас нет невозможного! Но мы также должны знать, что не одни. Среди драконов также остаются те, кто понимает простую истину: Предгорье должно быть уничтожено. Ради прогресса, и справедливости, и здравого смысла. Поэтому мы не должны бояться драконов: драконы, добрые и справедливые, есть и на нашей стороне!
Среди
Но все же это не самая плохая новость, не правда ли? Если на их стороне дракон, у них хотя бы есть шансы выжить.
Уже что-то.
— Итак, ждите, — сказал Марон, — сигнал для всех нас может прозвучать в любой момент. Готовьте свою магию, и смелость, и ярость. Мы — драконоборцы, армия света, спасители человечества. Готовы ли мы к бою?
— Готовы!
— Громче!
— Готовы!
— Ещё громче!
— Готовы!!! — Кира прокричала это тоже, так громко, как только могла. Это какая-то магия, верно? Что-то вроде пещерного инстинкта: когда вокруг тебя все кричат так громко, охваченные эмоциями, ты тоже начинаешь, потому что это что-то такое, о выживании в стае.
Что-то очень глубоко в тебе.
Что-то пугающее… хотя, пугает оно и не всех.
Кто знает, как именно Марон смог это подстроить (и насколько совпадение было заранее предусмотрено), но говорили не только они: над всеми лагерями драконоборцев раздались голоса. Они отразились, смешались, пронеслись над Железной Долиной пугающим эхом, после которого пала полная тишина. Неправильная, напряженная, причудливая, она звенела вокруг, словно перетянутая струна; казалось, что все звуки ночи растаяли, оставив после себя пустое ничто.
И в этом ничто медленно, но неумолимо зарождался тихий гул. Едва слышный сначала, он набирал силу, вибрировал где-то глубоко в горле, увлекал собой всё и всех. И Кира просто окоченела, наблюдая, как светло-зеленая зарница загорается на горизонте.
— Что это? — прошептала она, не услышав собственного голоса.
В ее голове всплыло: "Тень Предвечной". И она хотела бы не понимать, что это значит, но мир перед глазами дрожал, становился всё более смутным, высокий ковыль, которого тут не могло быть, но он был, щекотал ладони, воздух мерцал — и вот она уже провалилась в одно из своих видений.
Тень превращается в элегантную женщину в плаще из теней. Женщина держит черный кружевной зонтик, она ступает легко и грациозно. Пальцы на ее босых ногах — как произведение искусства, они могли бы принадлежать богине из греческого храма… Что ж, они, наверное, и принадлежали.
Одна проблема: там, под зонтиком, половина ее лица прекрасна, но другая — череп. За ней следует плащ из теней, накрывающий собой землю и небо. Он несет с собой тьму, пепел, страх — и много, так много смерти…
Значит, снова.
Такое случалось с Кирой еще в родном мире: она время от времени просто знала вещи. Это были, спасибо всем, не голоса в голове или что-то вроде трансов, в которые от каждого чихания впадают желающие денег и внимания экстрасенсы. Нет, она просто знала вещи. И ничего удивительного или больного в этом нет…
Наверное.
По крайней мере, она действительно много сделала, чтобы себя в этом убедить.
Но здесь, в сказочном мире, эта ее особенность стала сильнее. И чем дальше, тем больше
И сама, надо признать, боялась этой своей способности. Особенно здесь, сейчас, когда перед ее внутренним взглядом еще таяли на песке-пепле следы женщины-тени, а там, во тьме вне их лагеря, двигалось что-то ужасное. Огромное. Нечеловеческое.
Оно приближалось оттуда, из темноты. Его еще не было видно, но Кира его чувствовала, как существо, с которым ей довелось давече поболтать — но то, что скрывалось во тьме, было совсем другой породы…
Первыми вспыхнули глаза, полные мертвого зеленого огня. От них в разные стороны начал расходиться призрачный свет, словно прожилки на камне. Он медленно очерчивал одну чешуйку за другой, вырисовывал, словно кистью, рот, полный острых зубов, элегантный изгиб по-змеиному длинной шее, сияющую гриву, полупрозрачное тело, постепенно приобретающее материальность…
— Дракон-Призрак, — прошептал кто-то. — Чтоб я был проклят!
Кира подумала, что они, очень может быть, уже.
Она до этого видела драконов, о да. На то он и сказочный мир! Какие же сказки без этих тварей? В их магической академии они были тоже, понятное дело, — драконы, "избравшие человечество" и присоединившиеся к ликарийской аристократии.
Никого из попаданцев, конечно, и не думали знакомить с драконами — как говорится, много чести, — но она видела, как эти твари летают над крышами академических сооружений. И да, это были величественные, необычные и красивые существа. Кто бы мог спорить. Оранжевые, и серо-коричневые, как древесина, и серо-зеленые, словно покрытые мхом камни… Из книг Кира знала, что это Оранжевые, Каменные и Древесные драконы; всё ещё впечатляющие дети своего племени, но не так называемые "знатные". Драконьих аристократов из больших Домов она в глаза не видела — до сего дня.
И да будут все боги этой проклятой земли ей свидетелями, она не хотела бы видеть.
Призрачный Дракон. Легенда Предгорья. Ночной ужас, самый пугающий и самый тёмный из драконьих великих Домов. В книге "Классификация живых кошмаров" автор предполагал даже, что Призрачные были в особом фаворе у Предвечной Матери — богини смерти и тьмы… а также водной бездны, ночного неба, зимы, умирающей и воскресающей природы, всех на свете дверей, ключей и замков… Списочек там был длинный. И впечатляющий. Потому, несмотря на все гонения, которые вводили нынешние ликарские власти относительно старой аристократии, культ Предвечной всё равно был очень распространён в Ликарии. Поэтому Кира успела узнать достаточно много о Тёмной Матери и могла себе представить, на что может быть способен дракон, несущий в себе частицу такой вот силы.
Призрачный был огромен. Больше всех драконов, которых она видела раньше, больше, чем она могла вообразить. Особенно заметно это стало, когда он распахнул свои крылья: казалось, он закрыл ими всё небо.
— Приветствуйте лорда Ожона, дракона на страже справедливости и правды!
4
И немая тишина, звенящая вокруг, разорвалась громкими криками-поздравлениями.
А потом дракон взревел.
Его голос лежал где-то за пределами человеческого восприятия: тот самый случай, когда громко настолько, что почти невозможно услышать. Затрясся мир вокруг, словно в лихорадке, а пространство начало искривляться, словно рядом творилось какое-то темное колдовство. Тени начали шириться, поползли в разные стороны, как змеи, а тьма стала живой и вязкой, как тесто.