Когда погаснут все огни
Шрифт:
— Князь! — шлепок по лицу, что аж искры из глаз посыпались, освещая мне всё вокруг.
Надо мной два изумлённых лица: Лысого и шамана.
— Ты! — вскочил я, указывая на Рыга пальцем. — Какого хера?!
— Это ты, какого хрена напугал нас до усрачки? — в глазах Лысого стоял отчётливый испуг. — Ничего не хочешь сказать?
Я оглянулся вокруг, и вернулся взглядом к Лысому. Взял его за плечо и, наклонившись к уху, тихо спросил, видел ли он что-то необычное, намекая на шамана. Но он отрицательно покачал головой.
—
— Да нет же! — психанул я.
Неужели мне всё это причудилось опять? Сколько мы здесь пробыли? Уже достаточно темно.
— Ты странно себя ведёшь, — косо глядя на меня сказал Лысый. — Ты скажи, если нужна помощь.
— Да о чём ты говоришь? Какая помощь? Я нормальный, слышишь? Просто… это… — я пытался найти слова, чтобы описать то, что вижу и слышу, но выжидающий взгляд Лысого, заставил всё оставить при себе.
— Что? Говори же, — допытывался он.
Рыг стоял позади Лысого, опершись спиной об дерево, и смотрел на меня через плечо.
— Ничего. Видимо, лекарства от стресса пережрал, — ответил я.
— Ты бы завязывал со стрессом, брат. И колёса не панацея. Уж лучше на грудь принять, чем синтетику жрать, — похлопав меня по плечу, с улыбкой сказал он.
— Да, спасибо. Я в порядке. Пойдём к лагерю, — спохватился я, оглянувшись, в поисках теней в тумане. Но всё было нормально. Я даже спрашивать не хотел ничего у Лысого по этому поводу.
— Вы чего так долго? — спросила Катя, когда мы вернулись с хворостом к кострищу.
— Надо было идти с нами. Было бы быстрее, — съязвил Лысый, принявшись разжигать костёр.
— А где Вера? — заметив её отсутствие, спросил я, оглядываясь вокруг.
— А, — махнула рукой Катя, — она пошла к сейдам.
— Одна?! — опешил я.
— Нет. С Джоном, — глядя на меня, как на дурачка, ответила она.
— Что? — у меня спёрло дыхание от гнева.
— Ой, да успокойся ты, — цокнула языком Катя. — Что ты так ерепенишься? У Джона проблемы с пальцем, вот они и пошли, на всякий случай положить подарок камням и чупакабрам, задобрить их. Джон какой-то неважный. Цапнули его нормально так, палец как сарделька стал.
— Я не ослышался? — ахреневая от такого дикого рассказа, выпалил я, что Катя сделала круглые глаза.
— Остынь, — как медведь из берлоги, пробурчал Миха из палатки, высунув голову. — Мы что, привязать должны были Веру, а? Чтобы ты был спокоен, да? Как ты себе это представляешь, друг?
И как бы я не злился в эту минуту, он был прав. В ожидании их возвращения, я вымещал злость на ветках, ломая их руками. Всё думал о том, что же сейчас делает моя жена. А в голову лезли только самые отвратительные мысли.
— Князь, — с укором прозвучал голос Лысого, — успокойся. Ты выглядишь глупо, я уже тебе говорил об этом. Хотела бы Вера с Джоном покувыркаться,
И вроде должны были его слова меня отрезвить от дурных мыслей, но это ещё больше распалило костёр сомнений в душе. Я всё думал, что же это она подала на развод перед самым, якобы случайным, приездом Бабуляева. И паззл в моей голове начал стремительно складываться, вырисовывая неприятную картину. Я смотрел на кольцо, что красовалось на пальце, понимая ущербность ситуации.
— А вот и мы! — радостная, с румянцем на щеках, вернулась Вера. — Я такая голодная! — весело сказала она.
— Как сходили? — ехидно спросил я, стараясь держать себя в руках, но куда там. Меня грызло изнутри.
— Хорошо, — присев у костра напротив меня, ответила Вера. Она села не рядом, и это уже насторожило меня.
Джон немного потоптался, порыскал в рюкзаке, и подошёл к костру. В руках у него было походное одеяло, которое он положил на плечи Веры.
— Спасибо, — промурчала моя жена.
Глаза её блестели как у малолетки на первом свидании. Я знаю этот взгляд, и у меня внутри всё со скрипом сжалось от негодования. Мозг в красках начал мне рисовать то, чего я опасался. Моя жена даже не старалась скрыть свою симпатию к этому чмырю.
— Тебе спасибо, Верочка, — с неприкрытой лаской ответил Джон.
И тут меня накрыло. Всё это! По венам обжигающей волной прокатилась ярость. Я не помнил себя от гнева. Встал, подошёл к Вере, и содрал к чёртовой матери это сраное одеяло с её плеч, и швырнул его в сторону.
— Ты что творишь?! — завопила моя пока ещё жена, и тут же передо мной возник Джон со свирепым выражением лица.
Удар в нос, и я, ощущая вкус крови на языке, словно со стороны услышал свой смех. Всё вокруг окрасилось в багровые тона, и уже мой кулак полетел в рожу Бабуляева.
Вокруг все засуетились, всё завертелось, закружилось! Визг баб, попытки мужиков нас разнять, но я не собирался останавливаться. Меня охватило лютое желание, просто разорвать этого урода. Удар, и ещё удар, хруст костей и жар борьбы всё сильнее опьяняли разум. Бабуляев повалил меня на землю, и мы покатились со склона в ночной туман под удаляющиеся вопли друзей. Сдавленные маты хрипло вырывались из его горла.
— Она моя, — рычал я, сжимая в руках его шею, — слышишь?!
И что-то в этот момент яркой вспышкой, громким звоном, пронеслось в моей голове. Тупая боль и мутный кадр перед глазами: камень в руках Бабуляева.
Этот петух огрел меня ним по голове!
Я упал лицом в сырую землю. Бабуляев подорвался на ноги и зашагал прочь, бросив чёрный булыжник рядом со мной.
— Джон! Князь! — послышался истошный зов друзей. Орали Миха и Лысый. А я, перевернувшись на спину, пытался оклематься, ощупывая голову рукой, пересчитывал языком зубы.