Когда погаснут все огни

Верго Кира

— Хороший какой, — проскрипело чудище, и присосалось своими холодными, скользкими губами к моему рту, что я не выдержал. Рвота подскочила к горлу, и нашла выход. Недобаба, с визгом отскочила от меня, отшвырнув в сторону, что я к своему счастью оказался на боку и не подавился тем, что из меня вышло.

— Вха-ха-ха, сестрица, не по вкусу ты ему! — заливисто раздался смех первой девки с глазом на пятке.

— Зато мне по вкусу, сейчас как откушу ему башку, будет как миленький! — взвизгнула кривая баба.

Я пытался ползти.

Члены тела начали отходить от онемения, но всё ещё плохо поддавались мне. В неурочный час мне вспомнился наш кот Петька, тот день, как мы над ним смеялись после поездки к ветеринару. Он ловил отходняки после наркоза, пытаясь овладеть своим телом, а мы ржали как кони. Сейчас я его понимал как никогда, и чувствовал себя чудовищем за свои насмешки, когда ему было плохо.

— Удрать хочешь?! — завизжала кривая баба и, схватив меня за ноги, потянула на себя. А я даже заорать не смог, только невнятно мычал, хватаясь за ножки стола руками.

— Брось его! Оставим его для маменьки. Пахнет его кровь, — оторвавшись от Джона, вякнула девка.

— Чем пахнет? Ничего не чувствую! — рявкнула кривая.

— Ты вонючка, вот и не чуешь. Брось, говорю! А не то голову твою снесёт маменька, если узнает, что ты его трогала, — ответила девка, и спрыгнула с лавки на пол, что её ноги чавкнули как присоски.

— Ах, так! Тогда я хочу её! Если голод не утолить, то молодость верну! — злобно рявкнула кривая.

— Её тоже нельзя. Они особые, для маменьки. Усекла? Бери этих, — ответила девка, оттащив Веру в сторону от кривой бабы, приближая в мою сторону.

— Не хочу этих! Дай мне моё! — затопала ногами кривая, истошно вопя.

— Заткнись! А не то, я тебе ноги выдерну! Это моя добыча, так что либо бери что дают, либо проваливай в свою нору! — прыгнув на кривую сестру, угрожающе схватив её за липкие волосы, закричала тварь с глазастой пяткой.

Кривая дико зарычала, но ничего не сделала в ответ. Отползла на четвереньках в тёмный угол, только глаза блестят из-под слипшихся волос на лице.

— Знаешь, что? — наклонилась ко мне тварь с девичьим лицом. — Тебе повезло, ведь ты будешь новым мужем маменьки, а если она тебя забракует, то станешь моим. Но, если будешь плохо себя вести, то попадёшь на тарелку.

Я смотрел сквозь неё, не мигающим взглядом. Думал о Вере, о том, как мне спасти её, как замочить этих тварей, кем бы они ни были.

— О, ты посмотри, как он думает, — фыркнула тварь, — твоей девице уготована другая участь. Скоро ты её не увидишь, но ощутишь её частицу во мне, либо в маменьке.

— Пошла на х… — изо всех сил выдавил я из себя. Ужасное состояние, но я радовался, что всё больше овладеваю собой.

Не успел я договорить, как она закрыла мне рот рукой. Глаза её испуганно зыркнули в сторону, она вся вытянулась в напряжении.

— Маменька идё-ё-ёт, — прошептала она, плюнув себе на руку. Густой комок слюны на ладони, быстро залепил

мой рот, как супер клей.

Девка вскочила на ноги, начав перетаскивать друзей в одну кучу. Они сонно стонали, а за пределами избы слышался приближающийся треск.

Я пытался подползти к Вере, надеясь разбудить её. В голове жужжали мысли, пытаясь собраться в стройный ряд и родить идею, но звуки за дверью сбивали с попытки. Я оглядывался, пытаясь найти хоть что-то, чем можно врезать этим тварям. В глаза бросился охотничий нож, что выпал у Михи из кармана, когда его тащила девка. Но, разве достаточно одного ножа? Успею ли я до него добраться прежде, чем она его заметит сама?

Где же ты, Рыг? Последняя надежда на тебя. Может, ты приведёшь помощь. Сейчас здесь был бы кстати егерь с ружьём. Но, я понимал, что мои надежды настолько ничтожны, насколько только можно себе представить. Возможно, молодого шамана уже нет в живых. Не на кого надеяться.

Девка отошла к центру избы, и начала прятать кружки с тарелкой в скрытый в стенке шкаф. Было заметно, что она нервничает, готовится к встрече с так называемой маменькой. Кто эти твари? Хотя, какая разница, кто они.

Почти не дыша, я подползал и тянулся за ножом, с каждым движением всё больше возвращая себе контроль над телом. Это был риск, но выбор небольшой в такой ситуации. Девка стояла ко мне спиной, и я улучил момент, как можно быстрее схватив оружие. Притянув его к себе, спрятал нож под футболку. Повезло, что кривая баба заглушала мои шорохи своим сопением, переходящим в храп кабана.

— Будешь служить мне, — сказала глазастая тварь, склонившись над Джоном, любовно погладив его по груди.

— Меченый он, — глухо рявкнула кривая баба из темного угла, что у меня сердце подпрыгнуло. Надеюсь, она не заметила меня.

Девица в ответ зашипела, грозно надвигаясь на свою так называемую сестру.

— Сиди и помалкивай. Не твоё дело!

— Как же? Тоже окриветь хочешь? — язвительно выглянув из угла, ответила она. — Мне-то уже всё равно, а вот ты, Востроглазка, так и останешься в невестах, вха-ха-ха! Никто не захочет с таким страшилищем жить.

— Чьё бы отродье мычало, — огрызнулась девка.

А кривая баба всё потешается над ней, что ту уже трясёт. Глядит она на Джона, будто ищет что-то, обнюхивает.

— Вот оно что, — разглядывая его руку, довольно заключила она. — Вот так, — с хрустом прозвучали её слова, когда она оторвала палец Джона.

Тот застонал, но не очнулся.

— На! Держи! — девка подбросила палец в воздухе, и из угла выскочила кривая баба, поймав его в воздухе ртом, громко прожевав его.

— Вку-у-усно. Хочу ещё-ё-ё, — слизывая кровь с пола у лавки, шипела кривая.

— Бери толстого, — махнула рукой на Миху, так называемая Востроглазка.

Кривая попятилась назад, не споря с сестрой, и принялась омерзительно обнюхивать моего друга.