Когда придет твой черед

Серова Марина Сергеевна

Дымом пахло и в реальности. Я помотала головой, просыпаясь. Надо бы пойти посмотреть, что там горит… Я уже собиралась выйти из машины, и в этот момент рвануло. На месте дома Таракановых вспух черно-багровый шар огня. Я вспомнила газовые баллоны, что рядком стояли вчера на кухне. Штук шесть их было — видно, купили про запас…

Я бросилась к дому, но тут же остановилась — сплошная стена огня танцевала передо мной, от жара трещали волосы, и подойти ближе было невозможно… Да и незачем. Ничто живое не могло выжить в таком аду. Со всех сторон к дому Таракановых бежали люди. Ковыляли старухи, прыгали дети,

пришли даже какие-то мужики. Они тащили ведра, багры и лопаты, но добежав останавливались рядом со мной и просто смотрели на пожар.

— Пустите меня! А-а-а! Машка!

Сквозь толпу прорвался паренек в одних трусах и попытался броситься в огонь. Мы с хромым мужиком поймали его, и хромой стукнул парня по затылку:

— Колька! Куда лезешь, дурной? Не видишь, чего творится?

— Пустите меня! Там Машка! — надрывался паренек.

— Была Машка. Да вся вышла, — зло сказал мужик. — Угли там. И все.

Парнишка уселся на землю и зарыдал. Односельчане принялись обсуждать причину, по которой полыхнуло. Половина стояла за гнилую проводку, другая — за газовые баллоны, которые жадный Леха запасал на кухне. Жители Волчьих Ям на удивление философски отнеслись к гибели семьи Таракановых.

Я стояла и смотрела, как постепенно опадают языки пламени. Гореть там было больше нечему…

Поздно говорить об этом, но если бы Маша не приехала вчера к родителям, она до сих пор была бы жива. Если бы не Владимир с его разоблачениями… Если бы не я… Зачем я позволила девочке остаться ночевать! Надо было посадить ее в машину и гнать в Тарасов!

Сиротское детство, коротенькая жизнь и такая страшная смерть. Маша.

— Ой, мамонька! Папка! Ой, чего это такое, а?

Я резко обернулась. Односельчане расступались, пропуская Машу. Девушка была босой, в ночной рубашке до пят, волосы распущены. Девушка шла как во сне — так ходят лунатики. В широко раскрытых глазах отражались всполохи огня.

— Машка! А мы думали, ты того… — глупо пробормотал Колька.

Из-за плеча девушки выглянул подросток — тоже в семейных трусах, точно такой же расцветки, как у Кольки.

— Серега?! — удивился Николай, а потом вдруг вскочил. — Ах ты, шалава! — завопил парень, но погнался почему-то за братом. Оба скрылись в темноте.

Я подошла к Маше, обняла за плечи и силком усадила в машину. Накинула девушке на плечи свою куртку. Пристегнула ей ремень. Маша сидела послушно, как ребенок.

— Мы уезжаем, — сказала я, садясь за руль. Маша механически кивнула. — Прямо сейчас, — продолжала я. — Теперь ты будешь жить в Тарасове.

— Хорошо.

Я покосилась на девушку. Не думаю, чтобы она понимала смысл моих слов. Ну и ладно. Все равно в Волчьих Ямах ей делать нечего. Больше девушку ничто здесь не держит…

Глава 8

— Женя! Я беременна!

Звонок мобильного застал меня по дороге из тренажерного зала в душ. Обычно я оставляю телефон в раздевалке, но сегодня в ожидании звонка от важного клиента я положила сотовый в карман тренировочных штанов.

— Кто это? — спросила я, откидывая со лба мокрые от пота волосы.

— Это Кира! Кира Иванова… то есть раньше я была Серебрякова!

— Здравствуй, Кира. Рада тебя слышать. Ну, поздравляю…

— Женя, мы с Ромкой устраиваем вечеринку,

чтобы отпраздновать! Сегодня в семь. И не говори, что не приедешь, — я смертельно обижусь! А мне нельзя расстраиваться — я ведь теперь будущая мать…

Я расхохоталась и согласилась.

— Как дела… у Маши? — спросила Кира перед тем, как повесить трубку.

Мы по-прежнему называли лженаследницу этим именем — в конце концов, бедняжка всю жизнь прожила по чужим документам, и менять что-нибудь сейчас было бы жестоко.

— Понятия не имею, — честно ответила я и отправилась в душ.

Прошло три месяца с того дня, когда я привезла Машу Тараканову в город. Вначале я поселила ее у себя — девушка испытала шок и нуждалась если не в медицинской помощи, то в присмотре уж точно. Моя тетушка Мила с радостью взяла на себя роль ангела-хранителя. Месяц Маша прожила у нас. Постепенно девушка оправилась, перестала вскакивать с криком по ночам, и тот пожар стал для нее просто страшным воспоминанием. Тогда я сняла Марии жилье неподалеку, а тетя Мила нашла работу — устроила девушку в фирму одного из своих многочисленных знакомых на должность офис-менеджера. Шеф был доволен девушкой — энергичной, инициативной и умненькой. Судя по всему, Марию ждала неплохая карьера.

Нинель Васильевна была жива. Серебрякова побеседовала с Машей — конечно, не сразу, а через неделю после приезда. Я при этом не присутствовала, но примерно представляю, о чем шла речь. Нинель Васильевна пыталась выяснить, знала ли девушка про обман, затеянный Жанной. Еще Нинель пообещала, что никто из Серебряковых и пальцем девушку не тронет, не будет никакого расследования, судов и прочего. Что было, то было.

Мало того — Нинель предложила Маше устроить ее судьбу, но девушка отказалась. Маша заявила, что она Серебряковым не родня, а значит, не имеет права не только на их деньги, но и на их заботу и благодеяния. Сказала, что всего в жизни добьется сама. Поблагодарила и вышла с гордо поднятой головой. Я зашла к Нинель после ее ухода. Старуха лежала в постели — уже не в больнице, а у себя дома — и качала головой:

— Ах, какая девка! Жаль, что она нам не родня… Хороша Маша, да не наша!

С Кирой бывшая наследница тоже не захотела общаться. Заявила, что у них теперь слишком мало общего, пожелала бывшей мачехе счастья, на том все и кончилось. Кира вышла замуж за своего Романа. Мусор действительно был перспективным направлением: Иванов стремительно набирал вес в Тарасове, и в прямом смысле, и в переносном. Толстячок обожал свою молодую жену и носил ее на руках. Кира наконец-то была счастлива. Она даже занялась благотворительностью — жертвовала деньги в какой-то фонд помощи больным детям. Когда я спросила, зачем ей это, Кира вздохнула и сказала, что счастьем надо делиться.

Серебряковы все еще продолжали драться из-за наследства Иннокентия — никак не могли поделить… Между тем империя Серебряка медленно, но верно расползалась по швам — Гапон оттяпал один ресторан, Вишня прибрал к рукам другой и гостиницу в придачу, да и судьба автоцентра «Тарасов-Тачка» висела на волоске. Меня это не касалось.

Дом Серебряка в парке поделить так и не смогли. На него претендовали и Светлана, и еще какие-то родственники. В результате дом стоял пустой, там одиноко проживала Сусанна, поддерживая порядок.