Когда придет весна
Шрифт:
Все силы Джессики уходили на то, чтобы как-то отвлечь внимание сынишки от озера. По какой-то странной причине Калеб слушался одного Коула. Стоило тому сказать слово, как малыш немедленно подчинялся. Коул велел ему сесть, и Калеб сел. Маршал снял с мальчика ботинки и опустил его в седло. Широко раскрыв глазенки, малыш наблюдал, как Коул водит жесткой щеткой по лошадиным спинам. Рубашка Калеба задралась на животе, подгузник съехал на бедро, но более счастливого ребенка не было, казалось, во всем мире!
Этого,
От усталости Джессика не могла проглотить ни крошки, пока Коул не заставил. Коул уговаривал ее так же терпеливо, как она своего сына. Впрочем, он не высказал ни единого упрека и не попытался все свести к шутке, сравнив Джессику с маленьким Калебом. Наверняка ей не до веселья, она бы не оценила юмор, а только обиделась.
Сам он проголодался и съел две порции ветчины с бобами, хлеб и печенье. Во время еды он не сводил глаз с Джессики, она же явно приуныла. Проведя несколько минут в молчании, Коул наконец сдался и спросил, в чем дело.
— Почему ты мне не сказал, что нам придется заночевать в дороге? Надо было меня предупредить.
— А что бы изменилось, если бы я сказал? Она передернула плечом и недовольно проронила:
— Не знаю. Наверное, настояла бы на том, чтобы разбить лагерь в более безопасном месте.
— Это самое безопасное место, которое только можно отыскать. Никто сюда не подкрадется. К тому же я сплю очень чутко и услышу любой шорох.
— Я не об этом, — быстро проговорила Джессика. — Ко всему прочему ты развел костер.
Коул откинулся на валун и пристально посмотрел на нее:
— Но без костра нам никак нельзя. Ночью в горах холодновато. Это не равнина, Джессика. Без него мы просто замерзнем.
Она провела рукой по волосам и закрыла глаза.
— А почему надо было разбить лагерь именно у озера?
— Лошади хотят пить, Джесси. А мы разве нет? — рассудительно и спокойно ответил Коул.
Но ей было плевать на его объяснения. Она не могла больше сдерживаться:
— Неужели ты не понимаешь, какой соблазн для Калеба вода? Я ни на секунду не сомкну глаз этой ночью, буду беспокоиться о нем. А вдруг он проснется и отправится гулять? Он может заблудиться в лесу, или утонуть, или наткнуться на змею…
— Джессика, успокойся, я прослежу за ним.
Она продолжала вести себя так, будто не слышала его. С жаром Джессика заявила:
— Малыш может упасть в костер или наступить на горячий уголек. О чем ты думал?
Коул
— Я же пообещал: я отвечаю за вас с Калебом и не допущу, чтобы с малышом что-то случилось. Он не обожжется, не потеряется, его никто не покусает: ни дикие звери, ни ядовитые гады.
— Я волнуюсь за сына! — не унималась Джессика, глядя на Калеба и желая удостовериться, что с ним все в порядке.
Мальчик как ни в чем не бывало копал палочкой землю и поглядывал в сторону озера. В угасающем свете солнца вода блестела будто расплавленное золото. Великолепное зрелище!
— Знаешь, о чем я думаю? — сказал Коул, возвращая Джессику к реальности.
— О чем? — усталым голосом спросила она.
— Тебе надо искупаться.
Она резко повернулась к нему:
— Что?
— Тебе надо искупаться. Раздевайся и отправляйся плавать. Тебе это пойдет на пользу. Ты устала, купание снимет напряжение, ты почувствуешь себя лучше. По себе знаю. Давай, давай, а я возьму Калеба. Я повернусь к тебе спиной, если ты стесняешься. Но здесь, насколько я знаю, люди не особенно стеснительные.
Джессика покосилась на озеро.
— Я не стесняюсь. Знаю, ты не воспользуешься моментом. Не можешь.
Если бы она не добавила последние слова, он воспринял бы ее фразу как комплимент, свидетельство доверия с ее стороны.
— Не могу? — переспросил он с любопытством. — Почему?
— Почему не можешь воспользоваться нашей ситуацией?
— Вот именно. Почему?
От ее улыбки сердце Коула едва не остановилось. До чего же ему трудно держать от нее руки подальше!
— Потому что ты маршал Соединенных Штатов, — напомнила Джессика.
— И что это значит? — поинтересовался он.
— Значит, ты здесь со мной только для того, чтобы меня защищать, а вовсе не… — Она хотела сказать «заигрывать», но передумала. —…Ну сам знаешь.
Коул не мог решить, чего ему больше хочется — засмеяться или застонать от досады. Он стиснул зубы от раздражения и решил все расставить по своим местам:
— Джессика, запомни: маршалы не бесполые люди. Не важно, дали они присягу или нет. Между прочим, в самой присяге нет ни слова про отказ от… удовольствий.
— Ты хочешь сказать…
— Я, черт побери, говорю правду!
Он ждал, что она покраснеет или постарается перевести разговор на другое, но вместо этого Джессика пожала плечами.
— Я все равно не беспокоюсь, — ответила она и, устремив взгляд на озеро, нервно добавила: — Или мне надо беспокоиться?
Чем дольше он размышлял об их разговоре и ее странном вопросе, тем сильнее злился.
— Когда тебе надо будет беспокоиться, я обязательно предупрежу. Хорошо?
Она рассмеялась: