Когда приходит Рождество
Шрифт:
– Наконец я все понял, – продолжал Уинтер. – Ваше предполагаемое убийство, как вы сказали, – это что-то вроде спектакля, истории, которую вы рассказывали. Мы раскрываемся в наших историях. И вдруг я понял: этот город и есть история. Свит-Хэйвен – это история, которую рассказывают солдаты, когда уходят в отставку. Это история о стране, которую они оставили, за которую сражались, которую они хотят вернуть. Я вдруг спросил себя: а что, если вы все рассказывали мне одно и то же? Вы, Трэвис, все эти старые солдаты – или кому из них Трэвис решил довериться? Точно судье. Прокурору. Всем тюремным надзирателям и приставам. Да почти всем в здешней правовой
Дженнифер перевела взгляд и посмотрела прямо ему в глаза. Она смотрела на него, такая изящная, печальная и спокойная, и Уинтер подумал, что его чувства к ней могут разбить ему сердце.
– И поэтому вы разыграли этот спектакль, – хрипло сказал Уинтер. – Все вы играли в этом спектакле. Блэйка арестовали. Он признался. Его приговорили к пожизненному заключению. И отправили в государственную тюрьму. А потом – что? Несчастный случай? Смелый прорыв? Что-то типа плана побега, я прав? Может, ему потом тоже подстроят смерть. Может, найдут его тело через пару дней. А почему бы и нет? Это военная операция. Они могут делать все что угодно. Трэвис Блэйк может сбежать по пути в тюрьму. Возможно, он уже сбежал. А какой-нибудь рейнджер, один из его друзей, который собирался забрать Лилу у Мэй, ждал, чтобы забрать и его тоже где-нибудь поблизости.
Дженнифер даже не пришлось говорить ему, что он прав. Теперь Уинтер был во всем уверен. И нет, ему не показалось: автомобиль действительно подъезжал. Уинтер заметил слабый проблеск между шторами и стеной. Судя по шуму двигателя, автомобиль был уже почти на самой вершине холма.
– Ну что ж… – сказал Уинтер. Когда он встал, Дженнифер даже не посмотрела на него. Он постоял, глядя на нее сверху вниз, а затем достал из кармана свою кепку. Надел ее, низко надвинул на лоб козырек. – Спасибо за кофе, Дженнифер.
Она не ответила. Уинтер уже подошел к винтовой лестнице.
И тут она не сдержалась и выкрикнула:
– Мистер Уинтер, пожалуйста! – Но как только он повернулся, она снова замолчала. И покачала головой. – Нет… Нет, я не буду умолять, чтобы вы позволили нам уйти.
И снова Уинтер был поражен ее спокойствием и умиротворенностью, которая царила в ее глазах даже сейчас.
– Господь будет судить меня на небесах, – сказала она. – Но на земле – предоставлю это вам.
Уинтер вышел из башни, когда большой черный внедорожник – “форд эксплорер” – с грохотом поднялся на вершину холма, освещая фарами падающий снег. “Форд” подъехал к машине Уинтера. Он еще не затормозил, а Трэвис Блэйк уже открыл заднюю дверцу и выскочил из машины. Уинтер заметил внутри маленькую девочку. А впереди сидели две большие тени.
Блэйк стоял перед Уинтером. Он был напряжен, на лице – страх и ярость. Он не думал, что найдет его здесь. Не думал, что Уинтер догадается об этом месте.
Они не успели ничего сказать друг другу, так как Блэйк перевел взгляд за плечо Уинтера. Тот знал, что позади него Дженнифер тоже вышла из башни.
Маленькая девочка тут же выскочила из машины.
– Дженнифер!
Уинтер обернулся и увидел, как женщина и ребенок бегут друг к другу. Дженнифер упала на колени прямо в снег, чтобы обнять малышку. На них падали снежинки, которые освещал свет от фар. Трэвис
Уинтер наблюдал. Глядя на них, он чувствовал себя потерянным. Удивительно, как сильно их воссоединение на него повлияло. Его это тронуло. И теперь он чувствовал себя печальным и ужасно одиноким. Он почти ощущал, что сам обнимает эту женщину и ребенка, что это его руки, а не Блэйка, что они любят его. Мужчина, женщина, ребенок. Если разобраться, это же элементарная вещь. И все остальное в мире просто проходит мимо них. Как и Уинтер.
Именно в таком состоянии – в эмоциональном одиночестве, отчужденности и отрешенности от таких элементарных вещей – Уинтер и принял решение. В этот момент он понял, что не хочет ничему верить, кроме той правды, которая свершилась здесь. Никакому мнению, философии, интересам или традициям. Только тому, что происходит у него на глазах: мужчина, женщина, ребенок и правда. Наконец все стало понятно. И теперь он знал, что собирается делать дальше.
От размышлений его отвлек звук открывающихся дверей машины. Он взглянул на внедорожник и увидел, как оттуда вылезают двое мужчин. Они обошли машину и встали рядом. Между ними было меньше метра, оба были без шапок, как будто им все равно, что идет снег. Один из них – высокий, плотный, массивный белый мужчина с лохматой рыжей бородой. Второй также высокий, плотный и массивный, но черный мужчина с лохматой черной бородой. Уинтер не сомневался, что это были первоклассные военные машины для убийств. И они смотрели на него так – тут, вероятно, подошло бы слово “озлобленно”.
Трэвис Блэйк отошел от своей маленькой компании и направился к Уинтеру. Дженнифер все еще обнимала Лилу, гладила ее по волосам и что-то успокаивающе бормотала.
Блэйк подошел ближе. Уинтер встретил его взгляд. Уголок губ Блэйка дернулся вверх. Он кивнул в сторону двух мужчин.
– Не сомневаюсь, что они могли сделать за вас всю работу, – сказал Уинтер.
– Могли, – сказал Блэйк. Его слова ненадолго повисли в воздухе. Затем он добавил: – Но вы правы, Уинтер. Я не убийца.
– Я знаю.
Блэйк немного замешкался. Уинтер видел, как на его лице отражается внутренняя борьба. Затем он сказал:
– Дайте нам час форы, Уинтер. Это все, что мне нужно. – Уинтер заметил, что даже эта просьба нанесла удар по его гордости. Но он просил об этом ради женщины и ребенка. – Я сделал то, что мне пришлось сделать. Знаю, согласно закону, это убийство…
– А я не закон, Трэвис, – прервал его Уинтер. – Закону бы пришлось вас осудить. А я не буду. Вы расправились с шантажистом, который изнасиловал вашу девушку. Я бы поступил с ним так же. Я бы убил его, а потом воскресил, чтобы снова убить. Я не собираюсь вас сдавать. Ни сейчас. Ни потом. Я никогда никому не расскажу об этом. Эта история закончится на мне.
Уинтер подставил лицо падающему снегу.
– В любом случае, – продолжал он, – сейчас Рождество. Убирайтесь отсюда. Я не буду вас останавливать. Счастливого пути!
Уинтер услышал, как разрыдалась Дженнифер Дин. Она подбежала к нему. Обвила его руками, прижимаясь к его лицу своим. Уинтер чувствовал ее слезы на своей щеке. Ему бы хотелось, чтобы она осталась стоять так подольше. Может, на всю жизнь.
– Да хранит вас Господь! – прошептала она.
Уинтер улыбнулся. Он не был уверен, что Господь может быть благосклонен к нему, но понимал, что, если Господь вообще есть, возможно, он с особым вниманием отнесется к молитвам Дженнифер Дин.