Когда пробуждаются вулканы
Шрифт:
В сентябре 1935 года на Камчатке была создана вулканологическая станция. С этого времени начинается систематическое изучение камчатских вулканов. В «Книге восхождений» появляются новые записи — Кулакова, Влодовца, Меняйлова и многих других.
Двадцатый век — героическая эпоха вулканологической науки. Возникают вулканологическая обсерватория на Гавайях, вулканологический институт в Неаполе, вулканологические службы в Индонезии, Японии...
Вулканы! Люди сорвали с вас покров таинственности. Люди научились предсказывать время и силу извержения. Люди заглянули в вашу огненную пасть, слушали биение вашего сердца. Два советских
Много таких подвигов совершили советские ученые. Не удалось вулканам удержать людей на почтительном расстоянии от себя. Люди еще не покорили силу вулканов, но можно не сомневаться — победят.
Данила проснулся от внезапного толчка.
Откуда-то, словно из-под земли, шел глухой рокот. Лампочка на потолке вздрогнула, и свет потух. Гул усилился. Он напоминал отдаленный артиллерийский огонь, но в этом громыхании было что-то еще более могучее.
Вулкан!
Эта мысль сразу же пришла Даниле в голову. Чиркая спички и чертыхаясь, он торопливо оделся, накинул на плечи пальто и выбежал на улицу. Люди стояли в глубоком молчании. Все нарастающий, низкого тона рокочущий гул вселял смутную тревогу. Неожиданно гул стих и установилась пугающая тишина. Потом раздался оглушительный грохот. Казалось, оборвалось тысячепудовое сердце земли. Огромный фонтан огня взметнулся к звездам. Раскаленная масса, взлетая вверх, падала, расплескивая золотистую пену. Земля, люди, небо вдруг окрасились в пурпурный цвет.
К Даниле подошел Колбин.
— Ну, как зрелище?
Данила пожал плечами. Ему не понравился игривый тон вопроса. Нет, шуткам тут не место. Перед ним было одно из грозных явлений природы, и он чувствовал себя слабым и беспомощным. Что значит перед извержением человек? Да, он дерзок и смел! Но бывают минуты, когда он благоговейно опускает голову, отдавая дань яростной силе и красоте природы. И сейчас, глядя на грандиозный фейерверк, Данила испытывал чувство ребячьего восхищения.
Прибежал рассыльный и сказал, что московских ученых вызывает начальник вулканологической станции. А через полчаса они на вертолете поднялись в воздух и, набирая высоту, полетели на запад. «Летим к вулканам, — подумал Данила. — Этот блеск алмазных ливней, проливаемых пылающим сердцем земли... Красиво писал Рембо, но ни одно литературное сравнение тут не подходит».
Вертолет летел по кругу в двух-трех километрах от очага извержения. Нестерпимо ярко светились раскаленные частицы, взлетавшие ввысь. Одни гасли в вышине, другие дождем падали вниз, устилая землю светящимися точками.
Описав дугу, вертолет вышел на южный склон сопки. Внизу клокотал огненный поток. У истока он был блестящего золотистого цвета, затем переходил в оранжевый, потом в цвет киновари и у подножия сопки покрывался черной затвердевшей коркой. Лава выжигала все на своем пути. Вспыхивали и сразу же сгорали кустарники. Крупные деревья держались дольше. Густо-красные языки пламени лизали стволы, сжигая их у основания,
Ученые работали молча. Начальник вулканологической станции Соколов был занят киносъемкой. Колбин определял размеры извержения — высоту фонтана, длину и ширину огненного потока. Данила с помощью оптического пирометра измерял температуру. В блокноте появилось множество цифр: 900, 936, 1002, 1127, 1320... У кратера лава стала ярче, Данила направил на нее прибор, включил батарею. Проволока в окуляре начала накаляться, и скоро цвет ее слился с цветом лавы. Шкала измерений показывала 1629 градусов по Цельсию.
— Сколько? — отрывисто спросил Соколов.
Данила назвал цифру.
Полет продолжался два часа. Рассветало, когда ученые вернулись в поселок и пошли отдыхать.
Данила поднялся на крыльцо коттеджа и посмотрел вдаль. В утреннем свете вырастали белые пики вулканов. Он смотрел и вдруг вспомнил другое, давно прошедшее. Тогда он стоял не один, а с Петром Васильевичем Романовым и, прощаясь с поселком, говорил:
— Я вернусь. Вернусь, чтобы покорять вас, вулканы!
Вот и вернулся. А хватит ли сил, чтобы бороться и покорить эту бешеную стихию?
Сколько Данила проспал после этого ночного полета, он не знал; открыв глаза, увидел толстого молодого человека, который стоял посредине комнаты и что-то с глубокомысленным видом записывал в блокнот.
— А, проснулись, — довольно спокойно сказал он, поднимая голову. — Вы мне нужны.
— Кто вы такой?
— Я? Овчарук. Корреспондент «Камчатской правды».
— У вас оригинальная манера знакомиться, — сказал Данила, поднимаясь с постели.
Овчарук отвел глаза в сторону.
— Мне нужно побеседовать с вами. Читатели нашей газеты ждут сообщения об извержении вулкана Тигла. Ваши идеи о покорении вулканов...
— Вам надо бы обратиться к Колбину.
— Нашей газете ваша статья нужна, товарищ Романов.
— Сейчас не могу. Никак не могу.
Овчарук вздохнул.
— Жаль.
Данила взглянул на его огорченное лицо и улыбнулся.
— Я напишу статью, как только ближе познакомлюсь с камчатскими вулканами.
Корреспондент кивнул.
— Эта койка пустует? Вы не возражаете, если я ее займу? — спросил он и, не ожидая ответа, сбросил на нее свое пальто.
Журналист с рассеянным взглядом чем-то понравился Даниле. Через полчаса они уже разговаривали как добрые старые знакомые.
— Кречетова Корнея Захаровича? Знаю ли я его? — воскликнул Овчарук. — Вы меня просто обижаете, Романов. Да мы с Корнеем Захаровичем не одну сотню километров исходили...
— Вы, с вашим брюшком? — засмеялся Данила, окинув журналиста взглядом.
— Растет, — пробормотал Овчарук, стыдливо запахивая пиджак. — Растет...
— А далеко отсюда колхоз «Заря»? — Данила подошел к окну и забарабанил пальцами по стеклу.
— В долине реки Синей. Вы что, знакомы с Кречетовым? Чудесный человек...
— Мой отец.
— Что вы говорите! — воскликнул Овчарук. — Постойте, постойте! Корней Захарович говорил, что сын у него погиб на фронте... Это же великолепно, что вы живы!
Овчарук некоторое время оторопело смотрел на Данилу.
— Вы понимаете... Вы понимаете, — пробормотал он и зачем-то полез в карман. — Вот обрадуется Корней Захарович! Я должен присутствовать на вашей встрече. Как же без меня! Пойду добывать машину.