Когда рассеется туман
Шрифт:
А жизнь под лестницей, как обычно, отражала жизнь тех, кто наверху. Как-то вечером, когда хозяева и гости разошлись по спальням, слуги собрались на кухне, у очага. Мистер Гамильтон и миссис Таунсенд уселись читать, а мы с Нэнси и Кэти подтащили к очагу стулья и сели со спицами в руках — вязать шарфы. В окно бился холодный зимний ветер, от его порывов дрожали стоящие на полках банки со специями.
Мистер Гамильтон тряхнул головой и отложил «Таймс». Снял очки, протер глаза.
— Снова плохие новости? — Миссис Таунсенд подняла
— Хуже некуда. — Он вернул очки на место. — Большие потери под Ипром.
Он встал и подошел к стене, где недавно повесил карту Европы. На ней красовались разных цветов булавки, обозначавшие армии и участки фронта (из старых запасов Дэвида). Вынул с территории Франции одну из голубых булавок и заменил ее желтой, пробормотав себе под нос:
— Не нравится мне все это.
— А мне — вот это, — вздохнула миссис Таунсенд, постучав карандашом по меню. — Как прикажете готовить рождественский ужин без масла, чая, даже без индейки?
— У нас нет индейки? — ахнула Кэти.
— Ни крылышка.
— А что же мы будем подавать?
— Не наводи панику раньше времени, — покачала головой миссис Таунсенд. — Придумаю что-нибудь, как всегда.
— Да, миссис Таунсенд, — уверенно согласилась Кэти. — Уж вы-то придумаете.
Миссис Таунсенд подозрительно поглядела на нее — уж не было ли в последних словах иронии — и снова взялась за меню.
Я пыталась сосредоточиться на работе, но когда у меня в очередной раз спустилась петля, я отложила шарф и встала. Одна мысль не давала мне покоя весь вечер. Сегодня днем я видела в деревне кое-что непонятное.
Я одернула фартук и обратилась к мистеру Гамильтону, который, понятное дело, знал все на свете.
— Мистер Гамильтон, — начала я.
— Да, Грейс? — взглянул он на меня поверх очков, сжимая в длинных тонких пальцах синий карандаш.
Я опасливо оглянулась на остальных, но они, вроде, были заняты беседой.
— В чем дело, девочка? Язык проглотила?
Я кашлянула.
— Нет, мистер Гамильтон. Я просто… хотела кое-что спросить. Я сегодня была в деревне…
— И что же? Говори, не бойся.
Я снова оглянулась.
— Мистер Гамильтон, а где Альфред?
— Наверху, разливает херес. Да в чем дело? При чем тут Альфред?
— Ну, просто я заметила его сегодня в деревне…
— Да, он был там по моему поручению.
— Я знаю, мистер Гамильтон. Я видела его у Макуитера. И видела, как он вышел. — Я чуть не сжала губы — почему-то вдруг расхотелось договаривать. — Он получил белое перо, [8] мистер Гамильтон.
— Белое перо?! — мистер Гамильтон вытаращил глаза и чуть не уронил карандаш.
8
Белое перо — символ трусости. — В военное время, в частности в первую мировую войну, молодым мужчинам, избегавшим военной службы, иногда давали или посылали белые перья. Выражение пришло из петушиных боев. Было замечено, что петухи с красной и черной окраской вырывают перья из хвостов более трусливых белых петухов.
Я кивнула, вспомнив, как обычно быстрый и живой Альфред оцепенело стоял, разглядывая позорный подарок, а прохожие понимающе шептались вокруг. Как он опустил глаза и пошел прочь, ссутулившись и склонив голову.
— Белое перо! — к моей досаде мистер Гамильтон повторил это так громко, что все прислушались.
— Что случилось, мистер Гамильтон? — спросила миссис Таунсенд.
Мистер Гамильтон провел рукой по щеке и помотал головой, не в силах поверить моим словам.
— Альфред получил белое перо.
— Нет! — вскрикнула миссис Таунсенд, схватившись пухлой рукой за сердце. — Не может быть! Кто угодно — только не наш Альфред!
— А откуда вы знаете? — полюбопытствовала Нэнси.
— Грейс видела. Сегодня утром, в деревне.
Я кивнула, чувствуя дрожь при мысли о том, что раскрыла ящик Пандоры с чужими секретами. А теперь и не закроешь.
— Этого не может быть, — заявил мистер Гамильтон, одергивая куртку. Он вернулся к своему стулу и заправил дужки очков за уши. — Альфред — не предатель. Он и так участвует в войне, неся службу здесь, в доме. Ценный работник в почтенной семье.
— Но ведь это не то же самое, что сражаться на фронте, мистер Гамильтон, — возразила Кэти.
— Именно что то же самое! — взорвался мистер Гамильтон. — В этой войне у каждого своя роль, Кэти. Даже у тебя. Наш долг — хранить страну, чтобы солдаты, вернувшись с победой, увидели, что ничего не изменилось, их ждет прежняя жизнь.
— Значит, даже когда я чищу кастрюли, я помогаю фронту? — недоверчиво спросила Кэти.
— Как ты чистишь — так нет, — отрезала миссис Таунсенд.
— Да, Кэти, — ответил мистер Гамильтон. — Хорошая работа и вязание — вот ваш вклад в победу. Наш вклад, — поправился он, взглянув на меня и Нэнси.
— А по-моему, этого недостаточно, — не поднимая головы, буркнула Нэнси.
— Что-что?
Нэнси бросила спицы и сложила на коленях худые руки.
— Ну, — осторожно начала она, — возьмем, к примеру, Альфреда. Молодой здоровый парень. Разве он не принесет больше пользы там, во Франции, вместе с другими солдатами? А разливать херес может любой.
— Любой? — мистер Гамильтон даже побледнел. — Уж кто-кто, а ты, Нэнси, должна понимать, что служба в таком доме не каждому по плечу.
Нэнси покраснела.
— Конечно, мистер Гамильтон. Я не то имела в виду. — Она нервно постукивала костяшками пальцев друг о друга. — Я просто… просто сама в последнее время чувствую себя какой-то… бесполезной.
Только лишь мистер Гамильтон собрался осудить подобные чувства, как на лестнице послышались шаги и в кухню вбежал Альфред. Мистер Гамильтон поджал губы, и мы погрузились в конспиративное молчание.
— Альфред, — наконец подала голос миссис Таунсенд. — К чему лететь сверху вниз, сломя голову? — Она пошарила глазами и нашла меня. — Ты напугал бедную Грейс до полусмерти. Несчастная девочка чуть со стула не свалилась.