Когда рыдают девы

Харрис К. С.

Собеседница ухмыльнулась, показав потемневшие от табака зубы:

– А почему ты думаешь, будто тебе я скажу что-то другое? А?

– Потому что я не shanglo.

Никто не вызывал у цыган большую неприязнь, чем shanglo– британские полицейские.

– Так вы видели, как леди с двумя мальчиками в тот день уходила из дома? – переспросил виконт.

Дневной свет сделался неестественно дымчатым, вокруг собеседников заклубился сырой, вязкий, заглушающий звуки

туман. От реки доносился плеск невидимого весла, а где-то совсем рядом размеренно капала вода. В тот самый миг, когда Себастьян решил, что не получит ответа, цыганка заговорила:

– Да, они уходили. Но потом вернулись.

Девлин понял, что старуха видела, как Габриель Теннисон с племянниками отправилась утром в церковь.

– А после? К ним никто не являлся с визитом? Или они снова ушли?

– Откуда мне знать? Я недолго тут оставалась. – Темный взгляд перекочевал с виконта на его супругу. – Зато я видела вот ее.

Себастьян ощутил, как пересохло во рту, под волосами пробежали мурашки.

Морщинистые губы растянулись в усмешке, подчеркнувшей выступающие, угловатые черты лица.

– Не по душе слышать такое, да? Но это правда. Леди приезжала сюда, хотя не в тот день, а накануне, в желтой карете, запряженной четверкой вороных лошадей. Только дома никого не оказалось, и она сразу же уехала.

Словно почувствовав, что речь вдруг зашла о ней, Геро метнулась взглядом от мужа к гадалке и обратно.

– Что? Что она говорит?

Себастьян заглянул в темные, немигающие глаза старой женщины.

– Я хочу знать правду, какой бы она ни была.

– Ты уже услышал правду, – фыркнула цыганка. – Вопрос в том, что ты будешь с ней делать?

Супруги пошли вдоль края террасы. В белой пустоте их шаги отдавались приглушенным эхом, на лице ощущалась мглистая сырость. Противоположный берег, паромы на реке, даже верхушки высоких кирпичных домов по соседству – все исчезло в густой туманной мути.

Геро первой нарушила молчание, спросив:

– Где ты научился говорить по-цыгански?

– Одно время путешествовал с их табором на Пиренеях.

Серые глаза посмотрели серьезно и пристально.

– Ты собираешься сообщить мне, о чем рассказала гадалка?

– О твоем визите сюда в прошлую субботу. И не вздумай отпираться, потому что цыганка описала твою карету и упряжку. Ты не заметила старуху? Или просто понадеялась, что она тебя не узнает?

Губы Геро приоткрылись в быстром вдохе. Протянув «А-а», она отвернулась и устремила взгляд на занавешенную туманом реку.

Себастьян вгляделся в напряженный профиль, гладкую округлость щеки, выступившую на скуле легкую полоску предательского румянца.

– Мне приходит на ум единственное объяснение, почему ты скрыла от меня этот факт: здесь каким-то образом замешан Джарвис. Я прав?

– Отец утверждает, что не убивал Габриель.

– И ты веришь ему?

Ее заминка длилась секунду дольше, чем следовало.

– Верю.

– Прозвучало как-то неубедительно, – отрывисто хохотнул Девлин.

В тумане возникла фигура направлявшегося в сторону супругов мужчины – рабочего в грубой одежде, с поклажей, похожей на матросский вещевой мешок на плече.

Наблюдая, как румянец на скулах жены темнеет от гнева, Себастьян потребовал:

– Объясни мне, что происходит.

– Ты же знаешь, я не могу.

– Что ж, – звеняще рассмеялся он, – полагаю, вот и ответ на вопрос, кому принадлежит твоя преданность.

– Неужели? – Взгляд Геро вернулся обратно к лицу мужа. – Считаешь, я должна обмануть доверие отца ради тебя? Тогда ответь, ждешь ли ты, что я так же поступлю с тобой ради него? – Ладонь виконтессы легла на едва заметную выпуклость живота. – А через двадцать лет, если родится девочка, сочтешь справедливым, когда она предаст тебяради человека, женой которого станет?

Когда Девлин промолчал, Геро продолжила:

– Разве ты сам абсолютно честен со мной? Может, откроешь, почему тебе нестерпимо находиться в одной комнате с собственным отцом? А про Джейми Нокса расскажешь? Объяснишь, почему отставной стрелок, простой трактирщик похож на моего мужа, словно родной брат? Ни один из нас не был до конца откровенен с другим, ведь так?

– Так, – признал Себастьян, и в этот момент проходивший мимо мужчина сбросил на мостовую свой мешок, резко развернулся и обрушил на спину виконта мощный удар дубинки. Из груди Девлина со свистом вышибло дыхание, боль бросила его на колени.

Безуспешно пытаясь достать из сапога нож и набрать воздуха в легкие, Себастьян видел, как незнакомец занес дубинку для следующего удара, а Геро рядом вцепилась в свой ридикюль.

Выхватив оттуда крохотный, отделанный ореховым деревом пистолетик, виконтесса взвела курок и в упор выстрелила в грудь злоумышленнику.

– Иисусе! – охнул Девлин, между тем как нападавший покачнулся и тяжело повалился наземь, подергивая каблуком поношенного ботинка по мокрой брусчатке.

А потом затих.

– Он мертв? – спросила Геро.

Держа наготове кинжал, Себастьян присел возле тела.

Неизвестный выглядел лет на сорок. Он был крепким и плотным, с темным от загара лицом и неровно остриженными русыми волосами. Из уголка рта сочилась тонкая алая струйка, глаза уже стекленели. Себастьян перевел взгляд на превратившуюся в кровавое месиво грудь.

– Мертв.

– Ты в порядке?

Девлин оглянулся через плечо на жену. Та стояла выпрямившись, побледневшая, но спокойная. Однако Себастьян заметил раздувавшиеся от учащенного дыхания ноздри и приоткрытые губы, словно она старалась побороть подступающую тошноту.