Когда тают льды. Песнь о Сибранде
Шрифт:
Колдунья Деметра глядела на меня придирчиво, насмешливо; ещё бы – стонгардец, который возомнил себя бруттом! Видимо, в понимании магов поселяне падали ниц перед одним видом государственной печати. К сожалению, я не мог сказать, чтобы маги так уж сильно ошибались. Большинство деревенских грамоты и впрямь не разбирали. Что там – во всём Ло-Хельме я один, да ещё наш лавочник, поневоле возившийся с торговыми счетами, были учёными.
– Здесь не сказано о содействии, – разомкнул губы я, когда упавшая в таверне тишина стала невыносимой. – Здесь говорится о том, что вам… «для выполнения задания разрешено применять
Небрежно протянув бумагу, вытянул ноги, отставляя кубок в сторону и переплетая пальцы сложенных на животе рук. Наши взгляды – хмурый колдуньи и отстранённый мой – переплелись на долгое мгновение.
– То есть обязанным себя помочь ты не считаешь, староста.
– Обо мне в твоей бумажке ничего не сказано, – холодно усмехнулся я. – А ты… можешь применить свои… «любые меры». И требовать… подчинения… попробуй.
На одобрительный гул я внимания не обратил: увлёкся противостоянием, жадно вглядывался в тёмные глаза, отыскивая тот самый колдовской блеск, который раньше подавлял в зародыше. И посеребрённый двуручник за спиной перестал плечи оттягивать, будто дрогнул в нетерпении…
– Требовать от вас мы ничего не можем, – вдруг вмешался до того молчавший Люсьен. Парень то бросал быстрые взгляды на старшую спутницу, то хмурился, поглядывая на меня. – Пойми: мы благодарны тебе за спасение, – продолжал он, прервав наконец нерешительное молчание, – но вынуждены вновь просить тебя о помощи. Мы остались без лошадей и припасов, сбились с пути, а впереди ещё неблизкий путь. Мы идём на север, к окрестностям Кристара. Если бы ты помог, я… я клянусь, мы этого не забудем. И того, кто сопроводит нас – отблагодарим сразу же, как доберёмся до гильдии. Найдётся ли среди ваших кто-то, кто согласится стать нашим проводником? Есть ли в Ло-Хельме добрые люди?
Я удивился. Парень, хотя маг и брутт, обращением своим, похоже, крепости брал.
– Я не могу отвечать за всех, – ответил я, обводя взглядом собравшихся. – Пусть сами за себя скажут. Есть добровольцы вести магов через ущелье?
Ло-хельмцы заворчали не сразу; поначалу косились то на соседей, то на меня, затем зароптали дружно и слаженно:
– Не нужны нам их поганые деньги!
– Ничего не дадим!
– Ага, мы им лошадей да припасы, а им и понравится, всё отберут! Али возвращаться время от времени станут, да товарищей приведут…
– А я бы повёл – да в снежном буране бы и оставил!
– Никто вас не поведёт – и не надейтесь!!!
Я слушал односельчан безразлично, отстранённо. За долгие годы успел с соседями породниться, так что считал их почти за родственников – но как стал старостой и на советах принялся их выслушивать, чувствами поохладел. Хорошие люди стонгардцы! Вот только гибкости ума да военной хитрости в них редко встретишь…
– Мы платим хорошие деньги, староста, – оглянувшись на Деметру, вновь попробовал решить дело миром Люсьен.
– Деньги здесь имеют малый вес, – переждав ещё один всплеск отдельных выкриков о поганом золоте, сказал я. – Мы привыкли к обмену.
Прошло пару секунд, прежде чем Люсьен меня понял. Деметра сообразила ещё раньше, в то время как для поселян двойной смысл моей фразы остался скрытым.
– И что же ты хочешь, охотник? – искренне удивилась колдунья.
Хаттон с подносом свежеиспечённых лепёшек замер у моего стула, глядя то на магов, то на членов нашего скромного совета, и я с благодарным кивком взял с большого глиняного блюда горячую оладью.
– Не теряйте времени, господа маги, – неуверенно предположил наш лавочник. – Сибранд скорее удавится, чем поможет кому-либо из вас. Никто здесь не согласится…
Медленно и благополучно прожевав лепёшку – ответный знак почтения дорогим гостям за написанное на чужом языке послание – я встал. На меня смотрели с предвкушением: как-то отвечу нахальным магам?
– Я их поведу.
Ухмылки спали с лиц, гомон утих. Даже Фрол посмотрел на меня со смесью недоверия и отчуждения – а уж кузнец-то лучше остальных знал и мою непримиримость к последователям Тёмного, и преданность Великому Духу. Я ни на кого не обращал внимания. Вспыхнувшая в голове мысль, как неожиданный огонь на конце давно потухшего фитиля, ослепила меня на бесконечно краткий и яркий миг. Теперь едва ли чужая неприязнь и переменчивые взгляды могли меня остановить…
В абсолютной тишине колдунья Деметра задала свой вопрос:
– Что за помощь хочешь, староста?
– Услугу, – сказал я и улыбнулся.
Дальше распространяться я не стал: довольно и того, что старейшего из собрания вот-вот удар хватит.
– Завтра выступить не успеем, – продолжал я. – Время позднее, а припасы собрать нужно. И двух лошадей ещё у добрых людей выпросить надо…
– Трёх лошадей, – раздался от лестницы мелодичный, хотя и слабый голос. – Я еду с вами. За день как раз отдохну…
Альдка была красива. Необычно красива для представителей своего народа. И тёмно-серая кожа не смущала взор, и серебристые пряди плащом увивали хрупкие плечи…
– Эллаэнис! – одёрнула девушку старшая колдунья. – Ты ранена!
– Разбирайтесь между собой, – не стал терять времени я, отмахиваясь от магов с их препираниями. – А только завтра выступать всё равно не будем. Утром я зайду.
Демонстративно повернувшись к колдунам спиной, медленно обвёл взглядом притихшее собрание. Смотрел на каждого в упор, не обделяя вниманием никого: пусть знают, что не страшны мне пересуды, и что ронять свою доблесть в их глазах не собираюсь.
– Гости у нас в деревне, – проронил я негромко. – Сегодня обсуждать наши дела не будем: не для чужих ушей. Если что срочное, наведайтесь поутру ко мне. Торк, собери на завтра припасов, господа маги расплатятся. И за коней одарят щедро, верно говорю? – обернулся я к колдунам.
Деметра скривила тонкие губы; плеснул брезгливостью мрачный взгляд.
– Верно. Наградим, как обещали.
– Чудно. Тогда совет закрыт.
Не глядя ни на кого больше, не отвечая даже на призывный взгляд Фрола, вышел из таверны прочь. Ночь встретила ледяными объятиями; заскрипел под сапогами снег. Ветер приветливо тряхнул гривой, когда я, отвязав поводья, запрыгнул в седло; фыркнул, как только я потянул его в сторону знакомой тропы.