Когда-то был человеком
Шрифт:
КАК ОДНАЖДЫ СТУДЕНТЫ СОЧЛИ, ЧТО ЗАБАСТОВКА НЕ НУЖНА РЕВОЛЮЦИИ
В конце 60-х годов Социалистический союз немецких студентов (ССНС), большинство в котором в то время принадлежало «антиавторитарному крылу», в течение нескольких недель проводил «кампанию среди рабочих». Цель – подтолкнуть их на забастовку, например против чрезвычайного законодательства, или хотя бы побудить присоединиться к антиавторитарной борьбе молодых студентов под руководством, естественно, ССНС.
Разумеется, забастовка против дальнейшего урезания основных прав – действенное средство, она могла бы принести
Нельзя не отметить, что атмосфера морального подъема, характерная для периода студенческих выступлений, отмечалась в те годы и на предприятиях. Доказательства тому – волна забастовок, прокатившаяся по ФРГ в сентябре 1969 года. Однако преждевременно было надеяться, что рабочие массы – ради общей цели изменить существующие общественные отношения – немедленно встанут под знамена студенческой элиты. Это романтическое стремление революционеров в университетах выдать желаемое за действительное лишний раз подтверждало, как далеки они были от потребностей трудящейся части населения. К сожалению.
В разгар «кампании среди рабочих» ССНС поручил мне выступить с гастролями в Кильском университете. В антракте за кулисы прибежал молодой рабочий – он был заметно взволнован и с трудом переводил дыхание.
Дитрих Киттнер на одной из улиц Ганновера в одежде реформатора Мартина Лютера
«Слушай, Дитрих! – выпалил он. – В редакции "Килер фольксцайтунг" два часа назад началась забастовка».
Эту местную газету с социал-демократическими традициями по решению ее владельца – СДПГ – предполагалось ликвидировать ввиду ее нерентабельности. Стремясь сохранить рабочие места, персонал прибег к последнему средству – захвату предприятия.
«Товарищи просят тебя обеспечить поддержку студентов в знак солидарности. А лучше всего – приходите все к типографии».
И парень с гордостью передал мне специальный выпуск, подготовленный и отпечатанный в первые часы забастовки. Под названием газеты «Килер фольксцайтунг» стояло обращение: «К нашим читателям и тем, кто помещает у нас объявления». В тексте объяснялись причины этой бесспорно справедливой забастовки.
Я решил, что представилась уникальная возможность связать мое антикапиталистическое выступление (теорию) с актом солидарности (практикой). Немедленно взяв газету, я поднялся на сцену и зачитал обращение, а затем предложил аудитории прервать программу и всем вместе отправиться к забастовщикам. Вопреки моим ожиданиям реакция присутствующих была вялой. Более того, студенческая аудитория открыто выражала недовольство: деньги в конце концов заплачены за кабаре, а если представление отменяется, пусть их вернут обратно. Но с этим был не согласен организатор вечера – ССНС. Я выразил готовность отказаться от гонорара, кстати не слишком большого. Но даже это не помогло.
Тогда я предложил компромисс: «Хорошо, в таком случае давайте сейчас быстренько разберем декорации и через полчаса продолжим программу у бастующих рабочих типографии». Одним выстрелом можно убить двух зайцев, и все будут довольны.
К моему изумлению, ССНС и тут воспротивился: не стоит, мол, пороть горячку, нужно сперва все хорошенько обсудить. Причина: «Надо еще поглядеть, в наших ли интересах эта забастовка. У рабочих там еще очень невысокий уровень сознания. В своем призыве они апеллируют только к читателям да к тем, кто дает объявления, а не к широким массам». Ладно, я предложил провести дискуссию, что входит в понятие «массы» и не следует ли приветствовать тот факт, что читатели узнают о забастовочных требованиях от самих рабочих, а не как обычно – из сообщений буржуазных средств массовой информации, где все переврут. И кто, в конце концов, эти люди, помещающие объявления в этой газете: не те ли, кто ищет работу или вынужден продавать свою старую мебель?
Тогда студенческий стратег от революции раскрыл свои идеологические карты: «Что тут долго обсуждать? Эта забастовка не представляет для нас интереса. Они ведут борьбу только за свои рабочие места, а не за революцию». И подумать только, этот невежда сорвал аплодисменты!
Делать было нечего, я был вынужден подчиниться указаниям организаторов и продолжить свое выступление. Не отказав, правда, себе в удовольствии вставить в него несколько гневных пассажей о псевдореволюционном шовинизме. Моя «Революционная песня благодушию» зазвучала, как никогда, актуально. В конце вечера удалось, хотя и с трудом, добиться принятия послания солидарности в адрес бастующих.
После окончания представления мой противник из ССНС вновь вышел на трибуну и от имени своей организации предложил провести «информационное мероприятие по случаю кампании среди рабочих». А позднее, когда мы с Кристель убирали декорации, он сказал нам, что читал Маркса. Наверняка врал.
Позднее СДПГ действительно закрыла газету «Килер фольксцайтунг», а ССНС прекратил свою «кампанию среди рабочих». Большинство студентов, присутствовавших на моем вечере кабаре, наверняка давно сдали экзамены, некоторые из них, возможно, уже стали докторами наук, а кто-нибудь, может, даже и директором какого-нибудь издательства. Все ли уволенные печатники и наборщики нашли себе новую работу, я не знаю.
КАК Я ОДНАЖДЫ ПОМОГ ПОЧТЕ РАБОТАТЬ В УСЛОВИЯХ БОЛЬШЕЙ ГЛАСНОСТИ
Я уже рассказывал о том, как секретные службы ФРГ постоянно нарушают конституцию, гарантирующую тайну переписки. Об этом давно всем известно (мне, например, по собственному опыту), да и в газетах тоже не раз публиковались материалы о почтовой цензуре. И вот в 1978 году я заказал штемпель для моих почтовых отправлений: «Я не согласен с передачей моего письма ведомству по охране конституции, другим секретным службам или перекачкой его содержания в компьютеры».
Ясно сказано, считал я, понятно всем и каждому в отдельности. Но, как выяснилось, понадобилось семь долгих лет, прежде чем власти уяснили себе мою мысль. Это объяснялось, конечно, тем, что заказал я штемпель не для того, чтобы держать его под стеклом, а чтобы (считая: профилактика – лучшее лечение) пользоваться им.
Первый сигнал, свидетельствовавший о том, что я задел за живое, я получил 26 сентября 1979 года – шло двадцатое пленарное заседание ландтага земли Нижняя Саксония. Вопрос депутата СДПГ Зилькенбоймера к профессору Э. Пестелю, представителю ХДС, министру по делам науки и культуры: «Как же это получилось, что вы отказались принять заказное письмо, направленное вам господином Киттнером?»
Действительно, за день до этого управляющий по делам культуры, натура тонкая, приказал отправить мне обратно невскрытым толстый конверт (марок было наклеено сколько нужно) с пометкой: «Адресат получить отказался». (Кстати, если уж на то пошло, как раз я имел право на демарш, ибо в компетенции именно этого министра была сфера моей деятельности.) Ответ министра, записанный в протокол, не может не вызвать изумления.
«Министр Пестель: "Я беру далеко не всё (возглас из рядов СДПГ: «Ага!»). Если на конверте штемпель «Не передавать ведомству по охране конституции» или какая-нибудь подобная надпись, то такое письмо я не приму, так как, с одной стороны, речь идет о каких-то скользких намеках (аплодисменты в рядах ХДС), причем намеках злобных. С другой стороны, если подобное письмо содержит факты, подлежащие расследованию, его просто необходимо довести до сведения компетентных властей, и я бы нарушил свой долг, если бы, вскрыв такое письмо, взял на себя обязательство не передавать его дальше… Господину Киттнеру в будущем следует воздерживаться от подобных шуток!"»