Когда ты закрываешь глаза
Шрифт:
Смотрю в боковое зеркало и сконфуженно морщусь. Чуть выше бровей порез. Из него рьяно бежит кровь, и я ненароком задумываюсь: мне не больно от того, что рана несильная, или от того, что она настолько сильная, что и болеть-то уже нечему? Прикладываю пару влажных салфеток ко лбу, и усмехаюсь:
– Стоит выйти из машины и вернуться к толпе твоих дружков возле путей. Уверена, такое дефиле прибавит мне популярности, мол, шрамы украшают. А еще и кровоточащие…
– Откуда этот грузовик вообще взялся. – Марина открывает дверь минивена и указывает пальцем в сторону водителя. Он несется к нам со всех ног. Видимо, минивен прокрутило на приличное расстояние от фуры. – Подам на него в суд и выпотрошу кучу денег! Урод.
– К
– А плевать. Пусть отдувается тот, у кого жира больше. – Подруга неумело выбирается из салона, будто делает это впервые, и медленно расправляет плечи. Собирается уже уйти, как вдруг вновь просовывает голову в минивен и, морщась, восклицает, - причем больше, чем у нас двоих вместе взятых!
Усмехаюсь. Убираю в сторону окровавленные салфетки и собираюсь взять новые, когда вдруг чувствую знакомую дрожь во всем теле. Только не это. Опять? Нет, не надо! Нет! Я хватаюсь грязными пальцами за дверную ручку, судорожно дергаю ее на себя и лишь успеваю вдохнуть ледяной воздух в легкие, как тут же погружаюсь в темноту, в каком-то смысле уже родную. В ней я провожу большую часть своей жизни, и, возможно, когда-нибудь мои глаза приспособятся видеть даже сквозь ее толстые слои мрака.
Открываю глаза в какой-то темной комнате. Ко мне стремительно приближается высокий, полный мужчина. Его майка грязная, мокрая. От нее ужасно воняет, и я хочу отвернуться, однако не могу даже пошевелиться. Даже вздохнуть. Ощущаю в груди дикий страх, и когда широкие ладони незнакомца обхватывают с силой мою талию – ору, что есть мощи, но не слышу ни звука: мой рот закрыт. Что происходит? Где я? Меня трясет от ужаса, от тошноты! Я хочу вырваться, я чувствую себя такой беззащитной, такой слабой, такой униженной! А мужчина продолжает наваливаться на мое тело, задирает грязными пальцами мою кофту, раздвигает коленом сжатые ноги. И мне кажется, что сейчас я умру от отвращения, от запаха пота, от ужаса, от этой грязи, низости. Как вдруг вновь отключаюсь.
Прихожу в себя посреди забитой людьми улицы. Они толкают меня плечами, будто попросту не видят. Смотрят мимо. Широко шагают. А я кричу и плачу, и сжимаю пальцами тонкую талию. И говорю: мне нужна помощь; помогите же; на меня напали; прошу вас. Но всем плевать. И даже я сама не слышу своего голоса. Несусь сквозь поток незнакомых мне людей, раздираемая на части диким стыдом и испугом, пытаюсь возвать хотя бы к чьей-то помощи, как вдруг замечаю на себе любопытный взгляд. Взгляд высокого, бледного мужчины, стоящего под лысым, кривым деревом, кажется, липой.
– Эй! – машу ему и приподнимаюсь на носочки. – Эй, помогите мне, пожалуйста!
Этот незнакомец – единственный человек, обративший на меня внимание. И я уверена, он мне поможет, найдет виноватых, отыщет отца и вызовет полицию. Однако стоит мне моргнуть, как тут же этот мужчина испаряется. Попросту исчезает.
– Нет, эй! – я продолжаю нестись к липе, расталкивая локтями толпу, прорывая себе путь к спасению. – Помогите мне!
И вдруг ощущаю дикую слабость в коленях. Делаю шаг вперед, неуклюже спотыкаюсь и проваливаюсь в кромешную тьму. Опять. Снова. Безвольно и безвозвратно. Резко, несправедливо. Именно в тот момент, когда нахожу чью-то поддержку.
Мои глаза открываются в совсем ином месте. Я пьяно пошатываюсь, вскидываю вверх голову и изумленно разглядываю черное, глубокое небо: неужели уже ночь? Что же со мной происходит? Кто я? Кто эти люди? Кто обрек меня на подобное скитание? В груди растет дикий страх, какая-то безнадега. Я беззащитно облокачиваюсь спиной о стену неизвестного мне здания, прикрываю ледяными ладонями лицо и вдруг плачу. Мне очень страшно. Я хочу домой, к папе. Хочу вылечиться и больше никогда не видеть того, что вижу. Неужели меня, действительно, пытались изнасиловать? А, может быть, и изнасиловали, ведь я все равно ничего не вспомню! Или я уже схожу с ума? Почудилось? Тогда выходит, что у меня не провалы в памяти, а галлюцинации! И лучше уж так, чем принять саму мысль о том, что кто-то пытался сделать мне больно, пытался унизить, уничтожить. И словно по волшебству, я слышу:
– Красавица! – поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с широкоплечим незнакомцем. На вид ему лет тридцать, однако, лицо молодое: без щетины и морщин. Он подходит ко мне, хитро улыбаясь, поднимает руки и ставит их по обе сторон от моих плеч. Я даже опомниться не успеваю, как он уже наклоняется к моему носу и одаряет несвежим, пьяным дыханием. – Ты чего одна в такое время?
Решаю действовать быстро, ударяю парня коленом в живот, дергаюсь вправо и почти вырываюсь на свободу, как вдруг он грубо хватает меня за волосы. Тащит обратно. С силой ударяет спиной о стену, и я громко стону, видя перед глазами крутящиеся, разноцветные пятна.
– Иди сюда. – Его голос хриплый. Он начинает бегать пальцами по моим бедрам, приподнимает низ пальто, и я тут же верещу, что есть сил.
– Отпусти! Помогите! Помо…
Меня вновь бьют. И я замираю, крепко стиснув зубы. Щека горит. Наверняка, завтра будет синяк. Если завтра вообще будет. Начинаю дрожать, изгибаюсь то вправо, то влево, однако не могу вырваться и на сантиметр из оков незнакомца. Думаю, он же пьян! Он же еле стоит на ногах! Давай, Мия! Где твоя былая лихость? Где хваленая сила? Где храбрость? Кажусь всем неуязвимой, а на деле не могу ничего, абсолютно. Просто мычу, пытаюсь кусать сжимающую мой рот руку, и реву. В жизни ни как в фильмах. Этот человек не медлит, не осыпает мерзкими поцелуями мою шею. Он вдруг резко стягивает с меня пальто, поднимает кофту, расстегивает себе ширинку, и все это время бормочет какую-то чушь про то, как хорошо я выгляжу, и как безумно он меня хочет. И сквозь его пальцы я зову папу. И не понимаю, что происходит, где я, кто это, почему все именно так, когда оно закончится, и закончится ли вообще. В панике верещу, сгибаюсь и внезапно оказываюсь на свободе. Валюсь на землю. Слышу глухие удары, приподнимаю набухшие от слез глаза и вижу смазанную картинку драки. Пытаюсь опираться ладонями об асфальт, но то и дело пошатываюсь в сторону. Фокусирую взгляд на лице второго незнакомца и ошарашенно выдыхаю. Это же тот парень из магазинчика! Неужели он сможет помочь? Он не показался мне оторвой, силачом. В какой-то момент, мне вдруг кажется, что сейчас тот кретин просто вырубит его особенно-изощренным методом и вернется обратно ко мне. Однако происходит иначе.
– Ты цела? – перед моими глазами возникает обеспокоенное лицо. Парень аккуратно прикасается ладонями к моим щекам и вновь спрашивает, - цела? Ответь! Все хорошо?
Я смотрю ему за спину. Вижу фигуру незнакомца на асфальте и медленно киваю. Он сумел. Он победил его. Но как? Вновь гляжу на брюнета.
– Ты спас меня? Ты?
– Что ты здесь вообще забыла? Тут ночью даже парням ходить опасно. А девушкам. Черт. Ты в порядке? Посмотри на меня. В порядке?
Я не могу вымолвить и слова. Вспоминаю, как тот человек пытался сорвать с меня одежду и зажмуриваюсь: это сон, ничего не было. Ни того мужчины в страшной, темной комнате. Ни этого урода. Ни его рук. Ни его ширинки. Ни его слов, ни его стонов. Ничего. Ничего!
– Эй.
Я отворачиваюсь и горблюсь, все еще опираясь ладонями о землю. Чувствую, как по щекам текут слезы, упрямо встряхиваю головой, но все равно не могу успокоиться.
– Все хорошо, - заботливо говорит парень. Он поглаживает мои плечи, и придвигается немного ближе. – Слышишь? Я рядом.
– Как тебя зовут?
– Адам.
– А я – Мия.
– Ты в порядке, Мия?
Киваю. Парень заботливо подает мне руку. Я хватаюсь за нее и медленно поднимаюсь с асфальта. В паре шагов от нас лежит тот кретин. У него кровь течет из носа и под глазом красуется такой огромный синяк, что даже в темноте хорошо видны его очертания.