Когда умирают боги
Шрифт:
– А, вот и ты, Себастьян, мальчик мой, – сказал он, расплываясь в улыбке, когда поднял взгляд на вошедшего.
Они были старыми друзьями, Себастьян и этот темноволосый ирландец с веселыми зелеными глазами и плутовской ямочкой на щеке. Их дружба зародилась в крови и грязи и была проверена страданиями, лишениями и угрозой смерти. Когда-то Гибсон служил хирургом в британской армии, и его непреклонная решимость помогать страждущим часто приводила его на опасный путь. Даже когда французское пушечное ядро оторвало ему голень левой ноги, Гибсон остался в строю. Но два года назад из-за скверного здоровья
– Ты быстро приехал, – сказал Себастьян.
– Мертвые тела не долго делятся своими секретами, – ответил Гибсон, вновь возвращаясь к тому, что осталось от юной красивой жены лорда Англесси, Гиневры. – А у этого тела есть в запасе кое-какие интересные истории.
Он успел повернуть труп лицом вниз. При ярком свете дня теперь было видно, что кожа на затылке стала зеленовато-красной. Комнату пропитал слабый запах гниющей плоти, хотя тяжелые шторы были раздвинуты и высокие окна распахнуты настежь, чтобы впустить свежий воздух и солнечный свет, от которых принца-регента наверняка хватил бы апоплексический удар.
Себастьян подошел к открытому окну и взглянул на чаек, которые с криком кружили над Стрэндом в ярко-голубом небе.
– По-твоему, когда она умерла?
– Трудно определить точно, но, думаю, это произошло вчера, скорее днем, чем утром.
Себастьян резко обернулся.
– Но не вечером?
– Нет. В этом сомневаться не приходится.
– Ты понимаешь, что это означает? Слуги заходили в эту комнату, чтобы развести огонь перед вечерним представлением. Тело никак не могло пролежать здесь столько времени незамеченным. Должно быть, ее убили в другом месте, а потом перенесли сюда, незадолго до того, как прийти принцу.
Гибсон присел на здоровую ногу и нахмурился.
– Ты думаешь, все специально подстроено так, чтобы подозрение пало на принца?
– Похоже на то, не так ли?
Себастьян прошелся по комнате в поисках чего-нибудь, что мог пропустить в прошлый раз. Стены кабинета были обиты тканью, расписанной узором в виде светло-зеленой листвы на желтом фоне, и были украшены высокими арками с изображениями золоченых фигурок китаянок в полный рост. Восточные мотивы проявлялись во всем: столы и стулья из светлой древесины своей резьбой напоминали бамбук, а большой сундук, который стоял между двумя арками, украшали нарисованные драконы.
– Принц утверждает, якобы он получил записку от леди Гиневры, – сказал Себастьян, рассматривая одну из позолоченных женщин. – В записке она просила его о свидании в этом кабинете. Только как она могла послать ему записку, если уже была мертва?
– Она могла написать ее раньше.
– Да, наверное. К сожалению, его королевское высочество точно не помнит, каким образом записка попала к нему в руки.
– Видать, снова был навеселе?
– Судя по всему, да.
Себастьян подошел к высоким окнам и проверил запоры. Они оказались не сломаны. Впрочем, если у кого-то был свободный доступ в Павильон, он легко мог открыть одно из окон изнутри. «Интересно, сколько людей вчера посетило музыкальный вечер?» – подумал виконт. Присутствие французского высокородного семейства, изгнанного с родины, привлекло даже тех, кто обычно избегал подобных мероприятий; дворцовые залы были набиты битком.
Прищурившись от яркого солнца, Себастьян уставился вдаль, на парк. Нужно было обладать немалой дерзостью и хладнокровием, чтобы перенести мертвое тело по открытым лужайкам в Павильон посреди музыкального вечера, устроенного принцем. Если только…
Если только, разумеется, тело не перенесли в Желтый кабинет из других покоев Павильона.
– Судя по характеру трупных пятен, – задумчиво произнес Гибсон, – тело явно пролежало на спине несколько часов, прежде чем в него воткнули кинжал.
– Что? – удивленно воскликнул Себастьян и обернулся. Он сразу обратил внимание на отсутствие в комнате крови и сделал простой вывод, что убийство произошло в другом месте. Но ему даже в голову не пришло, что Гиневра Англесси уже была мертва, когда ее закололи. – Но если она умерла не от кинжала, тогда от чего?
– Пока сказать невозможно. Без надлежащего вскрытия. – Гибсон поднял глаза. – Есть шанс его сделать?
Себастьян иронично фыркнул.
– Не жди, что местный судья поручит тебе это дело. Он уже успел объявить, что дама покончила жизнь самоубийством.
– Как же, скажи на милость, он пришел к такому выводу?
– Лекари регента с ним согласились.
Гибсон помолчал немного, затем сказал:
– Понятно. Все, что угодно, лишь бы не бросить тень подозрения на принца. Как ты думаешь, ее мужа нельзя будет уговорить, чтобы он распорядился насчет аутопсии?
– Полагаю, это зависит от того, имеет ли маркиз Англесси отношение к убийству или нет.
Гибсон прикрыл тело белой простыней.
– Да, муж в таких случаях всегда первый на подозрении. Что тебе о нем известно?
– Об Англесси? Он считается вполне благоразумным человеком – содержит поместья в отличном порядке и делит время между ними и палатой лордов. Или, по крайней мере, – добавил Себастьян, – он считался благоразумным до своего последнего брака.
Пол Гибсон удивленно взглянул на виконта.
– Что, она была настолько неподходящей партией?
– По происхождению – нет. Только по возрасту. Англесси на год или на два старше моего отца.
– Боже милостивый.
– Если бы Англесси обнаружил, что принц наставляет ему рога, это дало бы ему повод и убить жену, и заодно попытаться свалить вину на принца.
– А она действительно была любовницей регента?
– Честно, не знаю. Принц утверждает, якобы они были едва знакомы.
– Но ты ему не веришь.
– В чем-то он соврал. Я только не знаю, в чем именно.
Гибсон начал собирать разбросанные инструменты и укладывать в черную кожаную сумку.
– Ты сам-то видел ту записку, которую принц якобы получил?
– Нет. Она исчезла.
– Хотелось бы знать, произошло это случайно или намеренно. – Гибсон, оттолкнувшись, поднялся с пола и слегка покачнулся на деревянной ноге. – Тем более жаль. Я почти уверен, если бы тебе удалось выяснить, кто написал записку, ты бы, скорее всего, нашел убийцу.
– Возможно. Хотя я подозреваю, наш убийца слишком умен, чтобы легко попасться.