Когда восходит тень
Шрифт:
Такие мероприятия считались развлечением в этом полном пыли жалком городе. Люди собирались здесь, чтобы посетить матчи и сделать ставки на исход. Беру не понимала, что привлекательного в том, что кому-то разбивают лицо или кто-то собирает свои зубы по дну ямы, но она пришла не смотреть.
Чуть больше недели назад она уехала из Медеи, покинув сестру и единственную известную ей жизнь. Она не знала, куда направляется, но голос в голове шептал: искупи вину.
Он привел ее на восток, к сторожевому посту на торговом пути между Тель-Амотом и Бехездой. Город
– Ты пропустила первые пару битв, – сказала Кала, когда Беру добралась до лазарета.
«Лазарет» было слишком щедрым названием. Скорее он походил на кусок земли, отделенный от толпы, с парой скамеек внутри. Битвы в ямах были жестокими и кровавыми, а в городе целителей не было, так что некоторые из горожан брали на себя роль медиков, заштопывая раны в обмен на часть выигрыша бойцов. Беру поговорила с достаточным количеством сражающихся и поняла, что об их ранах никто не заботится. Владелец бойцовых ям даже не кормил их, если они не выигрывали.
– Простите, что опоздала, – ответила Беру. Она уже видела парочку потрепанных бойцов, развалившихся на скамейках.
– Что тебя задержало?
Беру выдала ответ, отрепетированный по пути в город.
– Я убиралась в стойлах и потеряла счет времени.
Но настоящая причина опоздания Беру никак не была связана с уборкой в стойлах. Все дело было во внезапных и резких болях, мучивших ее последние несколько дней. Она понимала и боялась того, что они означали. Беру не знала, сколько времени ей осталось, прежде чем ее жизнь угаснет, но думала и надеялась, что еще немного. Достаточно времени, чтобы сделать то, чего требовал голос в голове.
Искупи вину.
Это был голос Гектора, теперь она это знала. Она все еще помнила, как он звучал, низко и грубовато, когда он сказал это ей в заброшенной крипте в Паллас Атосе. Он хотел, чтобы она призналась, что ее сестра – Бледная Рука. Но Беру просто не могла предать ее вот так, что бы Эфира ни сделала.
А теперь слова Гектора преследовали ее. Его смерть преследовала ее. Ведь это его жизнь Эфира забрала, чтобы исцелить Беру. Последняя жизнь, которую она проживет. Она будет другой, пообещала девушка себе. Она проведет ее, пытаясь следовать словам Гектора.
Искупи вину.
Она пыталась. Эта работа стала началом. Впервые в своей жизни она лечила, а не вредила. Но этого так мало, учитывая все, что она сделала. Беру знала, что сказал бы Гектор. Она не старалась. Ничего не делала. Она просто ждала смерти.
Звон гонга вырвал Беру из размышлений. Начиналась следующая битва. Новый удар гонга последовал за первым. Два означали, что боец победил двух соперников. Большая часть сражающихся уходила на этом этапе, забирая с трудом заработанные деньги. Но некоторые решали продолжать биться – потому что третья победа стоила в два раза больше первых двух вместе взятых. Редко кто из бойцов выигрывал третий матч, но такие схватки всегда были популярны среди зрителей.
Объявляющий, он же владелец ям, поднялся на платформу, удерживая маленький металлический диск перед губами.
– Наш следующий претендент – боец, которого мы все знаем и любим! – громыхал его искусственно усиленный голос. – Поприветствуйте Костолома!
Толпа разразилась криками, когда Костолом вошел в кольцо. Пот и масло стекали с его бочкоподобной груди. Свет низкого солнца блестел на бритой голове, а шрам, бегущий через лицо, превращал ухмылку в нечто особенно угрожающее. Беру и раньше видела, как он сражался, и знала, что его имя более чем заслуженно. Можно начинать готовить бинты для той бедной души, что с ним встретится.
– И наш новый боец, соперничающий за титул непобежденного после двух матчей, – встречайте Песчаную Бурю!
Когда второй боец встал в другом конце ринга, спиной к Беру, его встретили слабые аплодисменты, не такие громкие, как предназначающиеся Костолому.
Костолом сплюнул на землю.
– Игры закончились, мальчишка.
Он громко топнул, и вся яма сотряслась от удара. Толпа одобрительно заревела.
Другой боец не ответил на провокации. Он почти расслабленно ждал, пока Костолом подбирался к нему.
Первый боец атаковал. Маленький воин увернулся от удара. И снова, когда атаки полились дождем. Он словно дразнил Костолома, подходил близко, где тот мог его достать, а потом быстро и грациозно отдалялся. Но Беру знала, что долго это не продлится. В итоге Костолом нанесет удар, который вырубит человека размеров Песчаной Бури.
Костолом занес кулак. В этот раз маленький боец не увернулся, но отбил удар одной рукой, а другую впечатал в бок противника со смертельной точностью.
Гигант закряхтел и закашлялся. Кровь закапала из уголка его рта.
Беру услышала общий ах толпы, не привыкшей видеть, как кто-то получает преимущество над Костоломом.
Тот зарычал и бросился вперед. Другой боец легко перепрыгнул Костолома и приземлился на корточки на краю ямы под лазаретом.
Дыхание Беру замерло в горле, когда она впервые увидела лицо бойца. Она узнала эти темные глаза. Они преследовали ее во снах. Это было невозможно.
Гектор Наварро был мертв.
Но он стоял прямо перед ней.
Он поднял взгляд на ликующую толпу и потом посмотрел на Беру. Удовлетворение на его лице сменилось абсолютным шоком.
Беру не могла отвернуться. Они смотрели друг на друга, не обращая внимания на хаос, бушующий вокруг. Беру не могла не вспомнить, как он смотрел на нее вот так в последний раз, занеся меч, чтобы оборвать ее жизнь.
Затем сжатые кулаки Костолома обрушились на Гектора, вбивая его в песок.
Резкая внезапная боль пронзила Беру. Она вскрикнула, свалившись на землю, словно это ее ударили.
– Ты в порядке? – спросила Кала, подбегая к ней, чтобы поддержать ее. Мгновение Беру ничего не могла ответить.