Когда восходит тень
Шрифт:
Улыбка Шары сверкнула как лезвие ножа.
– Каждый похититель сокровищ в мире слышал о Чаше Элиазара.
– А кто-то из них ее находил?
Шара рассмеялась.
– Ты же читала письмо. Мой предшественник был самым храбрым, бесшабашным вором из всех. И он не хотел даже близко подходить к этой штуке. Так о чем это говорит? – Она не стала ждать ответа Эфиры. – Зачем твой отец искал эту вещь?
– Именно это я и хотела узнать, – сказала Эфира. – Думаю, мой отец был знаком с твоим предшественником, может, даже хорошо. Он никогда не упоминал
Шара кивнула.
– Мы часто работаем с торговцами – они наши посредники, ищут покупателей для артефактов.
– Так ты думаешь, мой отец спрашивал о Чаше для кого-то другого?
– Возможно, – ответила Шара. – Хотя сомневаюсь. Вряд ли в Восточном Пелагосе есть скупщик краденого, достаточно безумный, чтобы попытаться купить такую вещь.
Эфира вздрогнула. Она не могла отделаться от мысли, что отец искал Чашу для кого-то другого – для нее. Но она не знала, что это значило. Ее родители всегда запрещали ей использовать свой Дар, вряд ли бы они стали искать то, что сделало бы ее сильнее.
Может… может, каким-то образом ее отец знал, что Дар Эфиры запятнан. Что он неправильный. Возможно, он знал, на что она способна, и надеялся, что Чаша может это исправить.
Тебе нужно закончить то, что начал твой отец.
Вот что Эфире сказала миссис Таппан в Медее. Если у нее и есть надежда спасти Беру, то только если она найдет Чашу.
Шара прервала ее размышления.
– Ты не первая, кто приходит в поисках Чаши Элиазара. Периодически какой-то дурак пытается ее найти.
– Мой отец не был дураком, – резко ответила Эфира.
– Просто заметила, – сказала Шара, примирительно поднимая руки. – И не впервые кто-то, ищущий Чашу, оказывается мертвым.
– Я же сказала, мой отец болел, – повторила Эфира.
Шара вскинула бровь.
– Есть много способов кого-то убить.
– Думаешь, кто-то пытается помешать найти Чашу?
– У меня свои теории, – ответила Шара. – Если подумать, об этой Чаше в последнее время много говорят. Больше обычного.
Это заставило Эфиру вздрогнуть. Помимо миссис Таппан, кто еще спрашивал о Чаше Элиазара? Вряд ли это совпадение.
Шара рассматривала ее.
– Ты мне чего-то не договариваешь. Не так ли?
Эфира спокойно выдержала ее взгляд. Она не могла рассказать ей настоящую причину расспросов о Чаше. Это была ее единственная надежда спасти Беру. Не могла рассказать, что ей приходилось годами убивать, чтобы поддерживать жизнь сестры, пока она не зашла слишком далеко – она убила Гектора Наварро, и Беру не смогла ее простить. Она ушла, готовая позволить себе умереть, лишь бы помещать Эфире убивать. И теперь Чаша была единственным шансом остановить это.
– Ты права, – наконец сказала Эфира. – Я не просто хочу узнать, зачем мой отец искал Чашу. Я тоже хочу найти ее. Мне нужно ее найти.
– И тебе нужна моя помощь? – спросила Шара, скрещивая ноги на столе. – Даже после всего, что я тебе рассказала?
– Ты же теперь Король Воров, не так ли?
– Так, – ответила Шара. – Но я же сказала, только глупцы ищут Чашу.
Сердце Эфиры стучало в ушах, отчаяние застряло в горле.
Шара быстро убрала ноги со стола и встала, складывая письмо Эфиры.
– К счастью для тебя, я из тех глупцов.
Эфира моргнула, когда Шара подошла к ней, вытянув руку.
– Я принимаю твое предложение работать вместе.
– Работать? – повторила Эфира. – Я же сказала, у меня мало денег.
Шара пожала плечами.
– С этим мы разберемся потом. Так ты согласна или нет?
Эфиры сузила глаза.
– Зачем тебе помогать мне после всего сказанного?
Шара махнула рукой.
– Я жажду славы и люблю игнорировать последствия. А ты застала меня в затишье. Я легко начинаю скучать. Ты хочешь стоять здесь и спорить или ты хочешь найти эту Чашу?
Эфира сжала руку Шары, сердце воспарило в груди. Этим утром у нее было только имя и слабая надежда. Теперь с ней отменный охотник за сокровищами и впервые появился шанс, что они справятся.
Держись, Беру, яростно думала она. Проживи еще немного.
Шара улыбнулась, когда они пожали руки.
– Рада буду поработать с тобой.
2. Джуд
Впервые за девятнадцать лет Джуда в форте Керамейкос состоялся трибунал.
В последний раз трибунал собирался перед рождением Джуда, хотя он и не знал причины. По правилам трибунал хранил все записи в тайне. Единственный человек, имевший доступ к записям помимо членов трибунала, – Хранитель Слова, хотя у Джуда не было времени воспользоваться этим правом.
По двум сторонам входа в зал трибунала стояли две статуи – одна изображала Тарсеиса Справедливого, а другая Темару – Первую Хранительницу Слова, поклявшуюся служить пророкам почти две тысячи лет назад. Джуд задержался возле статуи своего предка. Она сверкала в утреннем свете, суровый взгляд был направлен на крепость. Она была воином, солдатом, как и Джуд. Посвятила себя цели более важной, чем она сама. Паладин задумался, было ли ей легко отказаться от тихого и теплого дома ради холодных доспехов и стали.
– Джуд, – позади него раздался голос отца.
Бывший капитан Везерборн стоял по центру прохода, широкие плечи занимали все пространство. Его густая борода уже начала седеть, и, хотя шею больше не украшал золотой торк, он все еще выглядел как Хранитель.
– Ты не должен быть здесь, – вырвалось у Джуда. – Или они позволили тебе прийти?
Его отец покачал головой.
– Я пришел, только чтобы заранее повидаться с тобой. Что бы ни случилось – это между тобой и трибуналом, – он положил руку на плечо Джуда. – И я не переживаю за тебя, сын мой. Тебе просто зададут вопросы по поводу того, что случилось с Наварро, что заставило его дезертировать.