Когда я стану великаном

Кузнецов Александр Александрович

Ласточкин окликнул проходящего мимо Колю Кристаллова.

— Ты ведь в команде разыгрывающий? Точно?

— Да.

— Ну, что я тебе говорил! — торжествующе обратился Ласточкин к приятелю Славке.

— Но ведь Копейкин…

— А что Копейкин? Врет твой Копейкин. Перед Горошкиной хорохорится. Купили тебе! — И он повернулся опять к Коле. — Представляешь, тебя тут в центровые зачислили. Говорят, провинция, мол, какая уж тут технике!

— Прыжке никакого! —

подхватил Славка. — О скрытом пасе вообще понятия не имеет.

— А в баскетбол тебя взяли только из-за роста! — закончил Ласточкин. — А так… чухонец!

Кристаллов нахмурился:

— А мастер ваш сам кого играет? — сдержанно спросил он.

— Он в баскет не играет! Но спортсмен — супер, ничего не скажешь!

— А кто он?

— А вон… — Ласточкин кивнул в сторону Копейкина. — Ящики перебрасывает. Реакция действительно отличная.

— Этот недомерок? — презрительно фыркнул Кристаллов.

— А вот это не надо! Рост — наше слабое место. Не прощает он этой темы, не любит он этого, понимаешь?

— Чихать мне на его прощение!

— Ну не скажи. Парень он боевой. Нам еще тут драки не хватало. Ладно, пошли работать!

— С ком драться-то? — Кристаллов искренне недоумевал.

— Да брось! Не заводись… — Ласточкин улыбнулся и, взяв за плечи Славку, пошел на рабочее место.

Кристаллов несколько раз посмотрел в ту сторону, где Копейкин все еще что-то рассказывал, а ребята громко смеялись. Вместе с напарником он норовил пройти с тачкой поближе к этой компании.

Копейкин ничего не замечал, не заметил он и как Кристаллов оказался сзади. В это время Копейкин показывал какой-то прыжок, прыгнул и налетел на Кристаллова. Тачка опрокинулась, мусор рассыпался, мгновение — и оба мальчика оказались друг против друга.

— Извинись! — жестко, едва сдерживаясь, приказал Кристаллов.

Копейкин даже сначала не понял — но тон Коли его насторожил. Он, как всегда лучезарно, улыбнулся:

— Только — взаимно! Ты ведь на человека налетел!

— Не на человека, а на муху! — сказал Кристаллов ток, чтобы все слышали.

Ребята обомлели. Копейкин застыл, словно приготовился к прыжку.

— Белкин, кто это вафля на ходулях, которая еще раз подтверждает, что дураки бывают не только круглые, но и длинные? — тоже громко спросил он.

— Баскетболист из 8«а»! — мрачно вымолвил Белкин. — Кристаллов!

Копейкин смутился, прикусил губу, на лице его опять мелькнула беззащитная улыбка. Он молча смотрел на Кристаллова. Ребята не верили своим глазам…

Повисла пауза.

— Убери мусор и не выкаблучивайся! — опять приказал Кристаллов. — А то сгребу тебя и вместе с мусором на тачку!

Но Копейкин уже пришел в себя.

— Вот, ей богу, — начал он спокойно, — не люблю ссориться!.. Но если меня к этому вынуждают… Пойдем, поговорим!

— Мне — с тобой? — рассмеялся Кристаллов. — Мальчик с пальчик, ты что, серьезно?

— Пойдем вон в ту трубу! — еще громче и резче сказал Копейкин. — Слышишь? Очень серьезно! Серьезно — как никогда!

Кристаллов разозлился, лицо его залилось краской, он еле сдерживался.

— Ну смотри… — только и сказал он.

И мальчики вошли в гигантскую трубу.

Со всех концов площадки бежали ребята 8«б».

И компания Ласточкина тоже подходила. Они шли не торопясь, в вразвалочку, как будто их меньше всего все это интересовало.

Все застыли в ожидании. Никто не проронил ни слова. Молчали, прислушивались, пытаясь понять, что там происходит.

Их не было долго — Копейкина и Кристаллова.

А потом они вышли, но вышли с другого конца, пройдя трубу насквозь, — и оказались довольно далеко.

Потрясенные ребята не верили своим глазам: маленький Копейкин и огромный Кристаллов шли рядом и мирно разговаривали. Нет, они не просто мирно разговаривали: нужно было видеть, как Копейкин что-то говорил, держась, как всегда, независимо и уверенно, а Кристаллов… робко заглядывал ему в глаза и был какой-то виноватый, заискивающий.

Конечно же, ребята не могли слышать, о чем они говорили.

— Это правда, да? Правда? Ну, не может быть! Поклянись, а!

— Ну что одно и то же повторять! — снисходительно говорил Копейкин. — Я же не заезженная пластинка!

— Врежь мне как следует! — попросил Кристаллов.

— Зачем? — пожал плечами Копейкин. — Приходи вечером к нам во двор, что-нибудь сообразим!

— Тогда — прости! Я таким кретином себя чувствую!

— Да брось ты! Считай, что все забыто! Финита!..

Ребята готовы были ослепнуть, такого не могло быть: Копейкин и Кристаллов пожали друг другу руки!

А вечером, когда во всех окнах зажглись огни, а детская песочница опустела, во дворе встретились Коля Кристаллов и Петя Копейкин.

Взволнованный Коля терпеливо ждал, пока Петя пробежал глазами исписанный листок.

— Слушай, старый, это не годится! Это Пушкин. Можешь наколоться!

— Может, что-нибудь у Есенина посмотреть? — с надеждой спросил Коля, — вроде мы его не проходим, а?

Но Петя холодно оборвал его.

— Еще хуже. Есенин — ее любимый поэт!