Когда закон бессилен
Шрифт:
— Это ты убил Сашу, — негромко сказала Вера Николаевна. И, казалось, вокруг пропали все звуки. Был слышен только голос убитой горем матери. Торопливо защелками фотоаппараты.
— Пойдем, — пытаясь остановить шагнувшего к Вере Николаевне мужа, Зинаида взяла его за локоть.
— Верка, — укоризненно проговорил Зяблов, — ну что ты мелешь? И не стыдно…
Замолчав, отшатнулся назад. Вера Николаевна выхватила из хозяйственной сумки пистолет.
— Ты убил сына, — прошептала она, — тебя боится Иринка. Но больше ты ничего не сможешь.
Грохнул
— Перестаньте! — бросаясь вперед, отчаянно крикнул прокурор. Не сводя горящих ненавистью глаз с моментально побледневшего Зяблова, Вера Николаевна, держа пистолет в вытянутых руках, шла на него.
— Нет!!! отчаянно заорал он и, рванув к себе
жену, спрятался за нее. Подскочивший Шугин вскинул руку Веры Николаевны с зажатым в ней пистолетом.
— Убейте ее! — заорал Зяблов. Подскочившие парни, окружив, подхватили его и падающую Зинаиду. Вера Николаевна пронзительно закричала. Шугин вырвал пистолет.
— Отпусти женщину! — подскочивший Басов врезал ему в ухо. Шугин и Вера Николаевна упали. Четверо парней, окружив побледневшего Зяблова, быстро выводили его из гудевшей толпы. Двое милиционеров завернули руки вскочившему Шугину. Седая голова Веры Николаевны быстро окрашивалась кровью.
— Этот пистолет, — прошелестела женщина наклонившемуся к ней Басову, — Юрка, муж, оставил. Он ведь тоже милиционер был, — женщина закрыла глаза и содрогнулась всем телом.
— Врача! — заорал Басов. — Быстро!
— Я хирург! — к ним подбежал молодой человек. Он, присев, осмотрел голову Веры Николаевны.
— Иришу в обиду не давай, — еле слышно попросила женщина. — Костя виноват. Найди пче- лово…
Не договорив, бессильно уронила голову.
— Да делай ты что-нибудь! — заорал на хирурга Басов.
— Сердце остановилось, — пытаясь массировать ей грудную клетку, ответил тот.
— Врача! — раздался крик. — Зинаида Владимировна ранена!
Его перебил пронзительный, полный отчаяния и боли другой крик:
— Мама!
От остановившегося такси, расталкивая толпу, стремительно бежала Ирина.
— Мама! — она подбежала к Вере Николаевне.
— Мама, — чуть слышно прошептала она. Побледнев, зашаталась. Подскочивший сзади молодой сержант подхватил ее.
— Врача! — снова раздался крик.
Вытащив Зяблова из «вольво», четверо парней бегом внесли его в открытые Рахимом двери.
— Рахим, — сказал Зяблов, — я ранен!
Шагнув вперед, Рахим отстранил парней и жестом приказал им выйти. Натыкаясь друг на друга, часто оглядываясь, словно ожидая, что Полковник позовет их, парни пошли к двери. Присев рядом со стонущим Зябловым, Рахим вытащил из-за пояса обоюдоострый кинжал и разрезал рукав. Освободив раненную руку, сказал:
— Пуля просто надорвала кожу. Ее внутри нет.
— Так делай что-нибудь, — простонал Зяблов. — Я кровью изойду.
Рахим неторопливо достал из-за пояса кожаный мешочек и высыпал на ладонь темно-бурый порошок. Потом быстро прижал ладонь к кровоточащей ране. Взвыв, Зяблов потерял
— Зина, — не открывая глаз, простонал Зяблов, — Зина, где ты?
— Она мертва, — кивнув на накрытое простыней тело, сказал молодой майор. — Одна пуля в сердце. Вторая в живот. Вот гад! Женой прикрылся!
— Позвони в скорую, — негромко приказал Басов. — Как там Иринка? Она, оказывается, ребенка ждет, — вздохнув, грубо выругался, — …твою мать! Неужели Вера Николаевна из-за моего удара голову разбила?
— Ее этот ударил, — виновато проговорил майор. — Я бросился, но не успел. И знаешь, что хреново? — взглянул он на подполковника. — Ведь доказать это не удастся. Он ее при падении головой об асфальт. Надо было пристрелить суку на месте, и дело с концом! А теперь все будут на тебя тыкать. Ведь…
— Хватит! рявкнул Басов. — Не режь по живому!
— Мама, — со слезами прошептала Ира, — зачем ты так? Ведь я чувствовала, — она громко заплакала, — знала… зачем… мама…
— Успокойтесь, — приложил руку к ее пульсу врач. — Вам нельзя нервничать.
— Мама, — не слыша его, шептала Ирина, — ну зачем ты…
— Не спускать с нее глаз, — тихо сказал врач, — ни на минуту. Она на грани нервного срыва.
Возников медленно ходил по двору, укладывая наколотые дрова. Потом взял метлу и стал подметать двор. Взглянув на опустевшую собачью будку, закрыл лицо руками.
— Все! — оглядев сидящих перед его постелью троих парней, сказал Зяблов. — Никаких действий! Ничего не предпринимать! Ты, Горбатый, своих гавриков попридержи. Шугину немедленно хорошего адвоката. Впрочем, вот что! Вызовите моего. Он сегодня улетел в Москву. Позвоните ему. Вот стерва, — зло вспомнил он сестру, — чуть не убила!
— Зинаиду Владимировну пристрелила, — усмехнулся Клоун. — Вовремя вы…
— Перестань! — заорал Зяблов.
— Да я ничего, — Клоун пожал плечами, — просто Шуге они ничего пришить не смогут. Его Басов ударил. Он вместе с вашей сестрой упал. Вот она башкой и саданулась.
— Конечно, — поддержал его Горбатый. — А козла этого, Баса, — с застарелой ненавистью процедил он, — даст Бог, от работы отстранят. Вот тогда я с ними и перебазарю!
— Я сказал, ничего не предпринимать! — заорал Зяблов. — Хватит! Еще ничего не закончилось! Возникова отпустили, а он сейчас из-за жены, этой стервы, может начать городить черт знает что! Как бы ему объяснить, что она его смерти хотела? — задумался он.
— Вот этого делать и не надо, — решительно возразил вошедший Зимин, — потому что он ничего не может вспомнить. Кто убил его жену, неясно. Лысого и Хлопца с тобой связать никак не могут. Так что все неплохо. И благодари свою сестру, царство ей небесное, — усмехнулся он, — потому что она своими выстрелами из подозреваемого превратила тебя в жертву. Правда, все думают, что Вера Николаевна мстила за смерть своего сына. Но это к делу не подошьешь. Ирка тоже сейчас не в счет. Она вроде как чокнулась. Она же беременна. Так что врачи теперь за нею пасти будут. Даст Бог, в дурдом упекут. Вот отлично было бы. Но тут одно есть, — взглянув на сидящих, он замялся.