Когда закончилась нефть
Шрифт:
Я, не глядя, крепко ухватил ворот горемыкинского камзола и потащил упирающегося воина за собой. Горемыка скулил, но, проехав пару метров по бетону мордой вниз, все-таки привстал и потом уже семенил на своих ногах, лишь направляемый моей твердой рукой.
Я и сам не осознавал поначалу, зачем тащу с собой этого труса, но потом в самой глубине моего сознания явилось понимание: мне был нужен свидетель моего героизма. Кто расскажет современникам и потомкам о подвиге Стрелка из Деревни, в одиночку завалившего сразу четырех драконов?
Мы почти пробежали два бетонных поля подряд, когда огни, исходящие от драконов, вдруг замерли на месте. Тогда я сжалился над Горемыкой и велел ему залечь на поле, направив Наблюдателя на обереге на меня.
Семен аж завизжал от радости, что ему не придется погибать в пасти драконов, а доведется лишь посмотреть, как это получится у меня.
А я пошел на свой подвиг, расправив плечи и небрежно помахивая винтовкой, как будто мне было совсем не страшно. Да и не было мне страшно, если честно — так, чуть холодило грудь предчувствие бесшабашной драки, в которой я, наверное, выйду победителем. Люблю я подраться, а уж за Родину сам бог велел буцкаться как следует.
Огни драконов вдруг разделились: большая часть быстро понеслась вперед, к серому горизонту, а несколько маленьких огоньков замерли через поле от меня.
Я облегченно выдохнул: конечно, я был готов и к битве со всеми драконами сразу, но победить для начала хотя бы одного отставшего от стада дракона тоже было бы неплохо.
Я принюхался и стал заходить на отставшего дракона крутом, против ветра. На самом краю поля мне пришлось лечь, и дальше я уже только полз, стараясь потише дышать и не стучать винтовкой по бетону.
Отставший дракон стоял посреди поля с поджатой лапой, а вокруг суетились два демона. Демонов я сразу узнал по картинкам из Большой Православной Энциклопедии — там им отводилась целая глава. Главная опасность демонов, как объясняли наши ученые, это общая аморальность их поступков и бесчеловечность мотивов. Демоны ловко сбивают простых людей с толку, особенно если у этих людей короткий горизонт целеполагания, а у общества в целом отсутствует стратегия инновационного развития.
Я, конечно, не все понял в той главе, но ее каждый русак в школе все равно учит наизусть, так что ответить на вопрос «Кто такие демоны?» можно и без особого понимания их гнилой конфедератской сущности.
Когда до дракона осталось не больше пятидесяти шагов, я перестал ползти, привстал на четвереньки и взвел винтовку, стараясь попасть обоими щелчками в рваный ритм перестука, затеянного демонами.
Демоны меня не учуяли, и я, мягко спустив предохранитель, начал выцеливать первую жертву.
Один из демонов был много крупнее второго, и я решил стрелять сначала в него, чтоб потом добить подранка дубинкой. Дубинка у меня за поясом была непростая, с особым нанотехнологическим покрытием, оберегающим от сглаза еретических эманаций и способствующим успешной охоте.
Но дубинка не пригодилась — едва пулька со смачным шлепком впечаталась в правый глаз большого демона, как тот плашмя упал оземь, словно вилами проткнутый. Я даже встал в полный рост от изумления — первый раз видел, чтоб такого крупного зверя с первого выстрела напрочь валило. В мозг я ему попал, что ли?
Да вот есть ли у демонов мозг? Конфедератская нежить вроде без него обходится.
Мелкий демон пугливо взвизгнул и замер возле дракона в глупой надежде спрятаться от моей карающей дубинки.
Я расправил плечи и пошел к дракону неспешной развязной походкой, какой у нас в Деревне ходят парни по воскресеньям возле церкви. Я уже ничего не опасался. Какие же они жалкие и ничтожные, эти европейские демоны.
Это было ошибкой. Я успел пройти шагов двадцать до самого дракона и даже почувствовать жар его остывающего тела, когда мелкий демон вдруг снова взвизгнул, ловко сбросил с себя кожу и напрыгнул на меня так неожиданно, как прыгают жабы в пруду, если резко спугнуть.
Правая рука у меня была занята винтовкой, и, пока я раздумывал, как верней поступить — швырнуть винтовку на землю и оторвать впившегося в меня демона обеими руками или оставить при себе верное оружие и отжать врага винтовочным стволом — демон впился в мои губы и сладостно застонал.
Что на меня нашло, я так тогда и не понял, но я вдруг тоже прильнул горячими губами к бесовскому отродью и податливо осел на траву. В голове вдруг зазвучало Покаяние блудного отрока, но эту молитву я в школе выучил плохо, и было понятно, почему она мне теперь не помогла.
Я хорошо чувствовал, что демон делает с моим кафтаном, но уже не в силах был помешать исчадию ада и только жадно вдыхал одуряющий дьявольский запах, окружавший меня со всех сторон.
— Хэй, бейби! — проворковал непонятное демон, и мое непослушное тело само стало делать то, чего я совсем от себя не ожидал.
— Не думаю, что вы верно расставляете акценты, коллега Айвен Эроуз, — затянул свою старую песню Джон Бжезинский, между прочим, внук того самого Бжезинского. — Парадигмой социального сознания нативных [2] славян является точное спутниковое позиционирование, которое для них символизирует языческий бог Глонас, при этом традиционная религия у нативных славян почти не востребована ввиду ее нефункциональности.
Я решил больше не возражать гребаному лысому очкарику, потому что поймал себя на остром желании вмазать мерзкому старикашке правой между глаз, чтобы он, наконец, заткнулся.
2
Нативный— находящийся в изначальном, природном состоянии.
Но я, конечно, ничего подобного не сделал. Я лишь поймал момент, когда наш джип вдруг проехал ровно пару метров, и в наступившей на секунду тишине веско произнес:
— Не думаю, что вы верно расставляете акценты, коллега Джон Бжезинский.
Тут нас очень удачно тряхнуло, и Бжезинский здорово треснулся своей глупой башкой об крышу машины, после чего надолго затих.
Воспользовавшись паузой, заговорила Марта:
— Айвен, милый, посмотри-ка внимательно вокруг.
Она произнесла это таким особенным, с хрипотцой, голосом, и даже обернулась с водительского места, чтобы изучить мою реакцию.