Когда закроется священный наш кабак
Шрифт:
Потом она увидела нож в его руке и бросилась обратно в комнату, может быть, попыталась закрыть дверь. А он вошел следом за ней, наверное, она кричала, и ему нужно было, чтобы она заткнулась...
Перед моими глазами возникла Анита, пятившаяся от ножа, а место действия сменилось нашей спальней в Сайоссете.
Глупо.
Я подошел к одному из комодов, стал открывать и закрывать ящики. Это был ее комод, низкий и длинный. Томми пользовался высоким комодом на ножках, сделанным во французском провинциальном стиле и составляющим единое целое с кроватью, тумбочкой и туалетным столиком с зеркалом. Я просмотрел ящики его комода. Даже после его
Я открыл дверь стенного шкафа. Она могла спрятаться там, хотя это было бы не очень удобно. Шкаф был забит: полки, загруженные несколькими дюжинами обувных коробок; вешалка, забитая одеждой на плечиках. Томми наверняка взял с собой парочку костюмов и свитеров, но и оставшихся шмоток было больше, чем у меня.
На туалетном столике стояли флаконы с духами. Я вынул пробку из одного и поднес ее к носу. Духи пахли ландышем.
Пробыл в комнате я довольно долго. Есть люди, более чувствительные, которые берут вещи с места убийства. Наверное, каждый так делает, просто чувствительные лучше понимают, на что они настроены. У меня не было никаких иллюзий относительно моих способностей уносить с собой флюиды, испускаемые комнатой, одеждой или мебелью. Запах — вот что четко отпечатывается в памяти. Но ее духи только напомнили мне, что моя тетя душилась такими же цветочными ароматами.
Я не знал, что я здесь делаю.
В спальне стоял телевизор. Я его включил, потом выключил. Она могла смотреть телевизор, она могла даже не слышать грабителя, пока они не открыли дверь. Но ведь тогда он должен был услышать звук работающего телевизора. Зачем заходить в комнату, если знаешь, что там кто-то есть, когда можно просто ускользнуть незамеченным?
Возможно, он хотел ее изнасиловать. Вскрытие показало, что никакого изнасилования не было, хотя это и не исключает самого намерения. Он мог достичь сексуального удовлетворения убивая, мог впасть в ярость, мог...
Томми спал в этой комнате, жил с женщиной, от которой пахло ландышами. Я видел его только в барах, видел в обнимку с девушкой и с выпивкой в руке и слышал его смех, который эхом отражался от стен. Я не мог представить его в этой комнате, в этом доме.
Я прошелся по другим комнатам второго этажа. В той, что служила, по-моему, гостиной, на радиоприемнике стояли фотографии в серебряных рамках. Здесь была стандартная свадебная фотография: Томми в смокинге, невеста в белом с бело-розовым букетом. На фотографии Томми был худым и невероятно молодым. Он щеголял с короткой стрижкой, которая выглядела дико в 1975-м, особенно в сочетании со свадебным костюмом.
Маргарет Тиллари — когда делалось фото, она могла быть еще Маргарет Вэйленд — была высокой женщиной с уже тогда твердыми чертами лица. Я смотрел и пытался представить ее старше. Она, наверное, набрала несколько фунтов за эти годы. Большинство людей не становятся стройнее с годами.
На других фотографиях были люди, которых я не знал. Думаю, родственники. Я не заметил ни одной фотографии сына, о котором мне рассказывал Томми.
Одна дверь из гостиной вела в платяной шкаф, другая — в ванную, третья открывалась на лестницу, идущую на третий этаж. Наверху была спальня, из окна открывался замечательный вид на парк. Я вытянулся в кресле, спинку и сиденье которого покрывала кружевная накидка, и стал наблюдать за движением по Колониал-роуд и за бейсбольной игрой в парке.
Я представил, как здесь сидела тетя и смотрела на мир через это самое окно.
Ну и работенка будет: выносить отсюда барахло, оставшееся от Тиллари. Тетина спальня и ванная комната занимали переднюю треть последнего этажа; остальное пространство было отдано под склад, чемоданы и картонные коробки были сложены под наклонной крышей вместе с отслужившей свое мебелью. Что-то было завешено тканью, что-то нет. Но абсолютно все покрывал слой пыли, пылью был полон воздух.
Я вернулся в спальню тети. Ее одежда до сих пор лежала в комоде и шкафу, а туалетные принадлежности заполняли аптечку в ванной. Гораздо проще оставить все на месте, если дополнительное пространство не нужно.
Я подумал: а что тогда мог вытаскивать Херрера? Ведь именно благодаря этой работе он попал в дом Тиллари — вывозил на тележке лишние вещи после смерти тети.
Я снова сел в кресло. Я нанюхался пыли наверху, уловил запах одежды старой женщины, но в носу по-прежнему стоял аромат ландышей, перебивающий все остальное. Мне он уже надоел, и я хотел бы перестать его чувствовать. Мне казалось, что меня больше преследует воспоминание об этом аромате, чем он сам.
В парке напротив двое мальчишек играли в «собачки», а третий мальчик тщетно бегал между ними взад-вперед, пытаясь поймать потрепанный мяч. Я наклонился вперед и оперся локтем о радиатор, наблюдая за ними. Я устал от этой игры гораздо раньше, чем они сами. Встав с кресла, я прошел через комнату и спустился вниз на первый этаж.
Я как раз стоял в столовой, размышляя, есть ли у Томми дома выпивка и где он может ее держать, и тут вдруг кто-то прочистил горло в паре ярдов [24] от меня.
24
Ярд — мера длины, равная примерно 91,44 см.
Я замер.
Глава 11
— Да, — произнес кто-то, — я так и думал, что это ты. Почему бы тебе не присесть, Мэтт. Ты белый, как привидение. Или словно увидел привидение.
Я не мог выдавить из себя ни слова. Я обернулся, все еще не решаясь выдохнуть, но я знал этого человека. Он сидел в полумраке комнаты, расположившись в мягком кресле. Верхние пуговицы его рубашки с короткими рукавами были расстегнуты, пиджак свисал с подлокотника кресла, а из его кармана торчал кончик галстука.
— Джек Диболд, — выдохнул я.
— Он самый, — ответил Джек. — Как поживаешь, Мэтт? Хочу сказать, что из тебя получился бы худший в мире вор-домушник. Ты топал по дому, словно кавалеристская лошадь.
— Ты перепугал меня до смерти, Джек.
Он тихо рассмеялся.
— А что мне было делать, Мэтт? Мне позвонил здешний сосед, сказал, что в доме горит свет, ну и так далее и так далее. А так как я оказался рядом да еще взялся за это дело, то пришлось приехать. Я так и подумал, что это ты. Мне недавно звонил парень из шестьдесят восьмого участка и упомянул, что ты чего-то копаешь для этого придурка Тиллари.