Когда звезды чернеют
Шрифт:
– Она приемная. Это может что-то значить?
Он бросает это слово, как еще одну мелочь, которую стоит обдумать, но для меня оно ближе, чем хочется. Кэмерон могла бороться с классическими проблемами приемного ребенка, проверяя любовь родителей на прочность. Или у нее могли быть целые слои эмоциональных шрамов, трудности с идентичностью, привязанностью и личными границами или тенденции к саморазрушению.
– Возможно, – я стараюсь выдерживать ровный тон, – если у нее есть проблемы. Но ты только что сказал, что она чиста, как стеклышко.
–
– Надеюсь, ты скоро отыщешь след.
– Я тоже. – В его словах не слышно убежденности. – Хочу тебе кое-что сказать. Я начинаю по-новому ценить папу. Теперь я понимаю, какое напряжение он испытывал, когда не мог все исправить. И ощущение неудачи. – Его вздох несет груз поколений, как каждая ракушка вмещает в себя целый океан. – Все ждали, что он вернет им ощущение безопасности. Но он так и не смог.
Уилл говорит о Дженни Форд. Мы оба говорим о ней, не упоминая ее имя.
– Ты уже видела Калеба? – внезапно спрашивает Уилл.
– Что? Калеб здесь?
– Он вернулся почти год назад, когда скончался его отец. Калеб унаследовал все, распродал все картины. У старого мерзавца были миллионы.
– Правда? – вызываю в памяти образ Джека Форда, эксцентричного отшельника, которого я знала: в запачканных краской джинсах и фланелевой рубашке, с кривой стрижкой, будто он подрезал себе волосы кухонным ножом. Миллионер? – Он мне никогда не нравился.
– Мне тоже. Что-то с ним было неладно. Знаешь, он так и не женился во второй раз.
– Неудивительно… Не думаю, что он был полезен людям. Как Калеб?
– Вроде нормально, учитывая обстоятельства. Я редко его вижу.
– Я думала, он никогда сюда не вернется. В этом городе для него слишком много боли.
– Наверное, и для нас тоже. И все же мы здесь.
Рассчитавшись по счету, выхожу за Уиллом из бара на тихую улицу, где в свете фонарей сверхъестественно сияют «Время и дева», такие же загадочные и завораживающие, как и раньше.
Уилл останавливается посреди тротуара, моргает.
– Рад снова видеть тебя, Анна. Это был не лучший год. Не стану врать.
– У меня тоже. – Быстро обнимаю его, удивляясь комку в горле.
– Веди машину осторожно.
– От одного пива не опьянеешь.
– Правда? Повторяй себе это всю обратную дорогу.
Его машина припаркована рядом с моей. Я знаю, у него еще есть работа, но чувствую: он почему-то тянет время. Может, просто ощущаю его тревогу за девушку, а может, это чистая неприкаянность. Все рассказы о его безупречной семье могут быть выдумкой. Или с его браком все отлично, но он сошел с рельсов в чем-то другом. Уж я-то знаю, как быстро может предать тебя твоя собственная жизнь.
Открываю дверцу и успеваю устроиться за рулем «бронко», когда Уилл подходит ближе, грустный и беззащитный. Он долго смотрит на меня, и внутри начинают тихонько гудеть опасения. Он что, собирается меня поцеловать?
Но я ошибаюсь.
– Рад, что ты вернулась.
Конечно, он прав. Я вернулась домой не ради этого, но он абсолютно прав.
Глава 9
Через пять дней после исчезновения Дженни двое рыбаков нашли ее тело в реке Наварро, настолько разбухшее и обезображенное, что офису коронера пришлось подтверждать ее личность по медкарте стоматолога.
Хэп отвел меня в лес, чтобы рассказать об этом. Я еще ни разу не видела, чтобы он потерял самообладание, но Хэп явно был близок к этому, когда взял меня за руку.
– Анна, я всегда говорю с тобой откровенно, правда? – спросил он дрожащим голосом.
У меня пересохло во рту. Земля под кроссовками куда-то покатилась, но Хэп продолжал говорить, объясняя, как рыбаки наткнулись на останки Дженни на глухом участке реки. И что иначе, возможно, ее тело никогда не нашли бы. Она не утонула. Ее задушили.
Мне хотелось, чтобы Хэп замолчал, настолько тошнотворным был его рассказ. Но я знала, что он не остановится. Если Хэп действительно собирался защитить меня, он не мог ничего скрывать.
– Кто это сделал? – мой голос, казалось, отскочил от деревьев и рухнул на мои колени подобно камню.
– Мы пока не знаем.
– Шериф Флад его поймает?
– Надеюсь, что да.
– Как человек может такое сделать? – спросила я, хотя уже знала ответ. Я видела разных людей, скрученных болью и обстоятельствами. Людей, которым причинили такую сильную и глубокую боль, что им хотелось сделать то же самое с кем-то другим.
– Дженни была такая юная… – Я плакала, в рот текли горячие слезы. – Ей даже не дали шанс стать взрослой.
– Анна, в жизни есть смерть и есть другие вещи, которые невозможно вынести. И все же мы их выносим.
Я знала, что он прав, но отдала бы все, только бы услышать другой ответ. Если б только Хэп мог пообещать, что такого больше никогда не случится, что я никогда не умру, и что они с Иден тоже не умрут… Что мы будем вместе, в безопасности от любого вреда, от ужасных вещей и людей, которыми полон мир… От людей, настолько уродливых изнутри. Людей, способных убить семнадцатилетнюю девушку и оставить ее в реке. Как мусор.
– Как же мы их выносим? Эти невыносимые вещи?
Его ладонь была спокойной и теплой, она была теплой, уверенной и живой. Он не сдвинулся ни на дюйм.
– Вот так, милая.
В следующие дни я выбираюсь в леса, с рюкзаком и без особой цели. Хэп научил меня, как отыскивать тропы и идти по ним, даже совсем заросшим, и как путешествовать по лесу вообще без троп. Ничто другое не успокаивает разум так эффективно. Красота живого мира: папоротники курчавятся по дну лощин влажным кружевом. Горчичного цвета лишайники и бородатый мох пятнают, как краска, темные камни и стволы деревьев. Полог леса над головой, как карта на небе.