Кого не взяли на небо
Шрифт:
Аглая решительно взяла один.
«Сейчас я блевану прямо туда и опозорюсь второй раз за день», — подумала девушка, но этого не случилось: она дошла до раковины в углу каюты, где и рассталась со своей пугающей ношей.
Со вторым получилось проще: Бездна привыкла к тошнотворному запаху бальзама и рвотные спазмы отступили.
— Бери бинты, — приказала Йоля.
— Крест-накрест, — она показала как класть слои ткани.
Перебинтовав кисть и предплечье покойницы, Аглая аккуратно возложила конечность на стол, и подняла лицо
Она почувствовала холодное прикосновение и опустила взор: синие пальцы покойницы оплели её ладонь. В глазах потемнело, мир покачнулся, но Бездна не отдёрнула руку: ей нравилось прикосновение. Девушка крепко зажмурилась, а когда снова подняла веки, её ладонь была свободна.
— Займись её пальчиками, — прозвучал бархатный голос Йоли.
Девушка уставилась на руки покойницы: она не знала, чем тут ещё можно заняться. Длинные пальцы изящной формы венчали великолепно ухоженные ногти, выкрашенные в чёрный фон на котором блестели серебряные звёздочки. Идеальная форма ногтей. Искусно нанесённый лак.
Бездна изучила свои неровно обгрызенные ногти, замазанные чёрной аэрозолью для стёкол и зачем-то сложила колечки, соединив большой и указательный пальцы покойницы. Подняла глаза на Йолю.
Высокий лоб предводительницы покрывали капельки пота, волосы намокли, открытые плечи и руки блестели от влаги. Жёлто-зелёные глаза неотрывно следили за её действиями.
— Махири, — одобрительно скрипнул капитан Аарон.
Старик приблизился к изголовью ритуального ложа, окаймлённого бордюром оплавившихся свечей. В руках он сжимал тёмно-жёлтый футляр, формой напоминавший чехол для пишущей машинки.
— Твоё благословение, Госпожа. Тут же и плата для путницы, — произнёс он, сверкая глазами.
Йоля открыла футляр. Пальцы, покрытые разводами синей мази, раздвинули усмехающиеся губы покойницы. Мелкие, как у куницы зубы, сами собой разжались; тусклая монета с неровно обрезанными краями легла в рот умершей Зухры. Челюсти мёртвой женщины вновь плотно сомкнулись, а её прекрасное лицо закрыл слепок, извлечённый из короба. Серая, потрескавшаяся маска изображала морду волка, оскалившего клыки.
Йоля отступила на шаг и запела.
— Слушай внимательно, махири, — произнесла покойница с головой мёртвого хищника.
И Аглая слушала. Девушку мелко трясло; по спине тёк холодный пот.
Йоля резко взвизгнула и пение прекратилось.
Красноволосая женщина молча направилась к выходу.
— Она изменится, мой старый друг, — сказала она, не поворачиваясь.
— Да, Госпожа, — старый Аарон вновь согнулся в почтительном полупоклоне.
Аглая Бездна схватила свою черную кожаную куртку и бросилась вслед за предводительницей. Воздух, пропитанный ароматами благовоний и бальзамов, обжигал ей лёгкие, а ужас, поднимающийся снизу живота, замораживал сердце.
— Ты останься.
Узловатый палец старика упёрся ей в грудь, и словно кол, воткнутый в сердце вампира, вмиг развеял в прах все её тревоги и недомогания. Аглая бросила взгляд на старшую, как бы спрашивая, должно ли послушаться паромщика, но дверь за Йолей уже закрывалась с тоскливым скрипом.
Палец старика прошелся вверх по ложбинке между её грудей, больно царапая нежную кожу длинным желтым ногтем, прочертил глубокую борозду на шее и воткнулся в подбородок, приподнимая голову. Сумасшедший огонь во взгляде Аарона чуть не выжег ей глаза.
— Собери волосы, — произнёс старик.
Аглая Бездна, собрав свои роскошные каштановые волосы в пучок, приподняла его обеими руками над головой. Её шею обхватила короткая цепочка и старик защёлкнул застёжку.
— Мой тебе подарочек за помощь, госпожа молодой адепт, — проскрипел старый паромщик, — Доволен я твоим рвением и талант в тебе чувствую. Посему желаю тебе успехов в постижении нашего искусства. Один раз я отвезу тебя обратно, — сказал старик и легонько пнул её коленом под зад в сторону двери.
Оказавшись в коридоре под тусклой лампой, Аглая Бездна попыталась снять цепочку, чтобы внимательно рассмотреть «подарочек», но замок не поддавался. Длины цепочки едва хватало чтобы рассмотреть кулон без помощи зеркала. Золотой кулон изображал какое-то растение: с листьями и шипами, но без цветов.
— Мне надо выпить и немного поплакать, — скрипнула зубами девушка и бросилась на поиски широкой груди Монакуры.
* * *
Скаидрис сидел в треснувшем пластмассовом кресле на корме парома и, глядя на закат, что поднимал занавес своего кровавого представления, жалел, что под рукой нет гитары или хотя бы какой-нибудь завалящей дудочки.
Он запустил руку в жестяное ведро и, выудив оттуда огромную рыбину, подбросил в воздух. Огромный клюв слегка приоткрылся: Грим, сидящий рядом на ржавых перилах ограждения, проглотил угощение и снова замер: лив и ворон продолжали восхищённо внимать.
— Аглая — клёвая, — поделился своими мыслями мужчина, что выглядел подростком, — Она такая чувственная и эмоциональная. Такая...
— Живая, — подсказал ворон.
— А? — Скаидрис приподнялся в кресле и потряс головой, отгоняя звуковые галлюцинации.
— Устал, поспать надо, — сообщил он птице, — Слышится всякое, хотя я был бы не против поболтать с тобой.
Кровавый диск луны уже наполовину погрузился в свинцовую бездну воды; вокруг сгущалась темнота.
— С ней хорошо, — вздохнул лив.
—"Но ты мечтаешь оказаться с Йолей", — тут же прокаркал он, подражая голосу проницательного ворона.
— Да, — лив печально покачал головой и запустил руку в ведро.
Мелькнула серебристая рыбёшка, щёлкнул клюв.
—"Она необычная, наша госпожа лейтенант", — каркнул Скаидрис, возобновляя воображаемый разговор, — "Я много о ней знаю, и могу рассказать тебе. Помогу найти подход. Ты — классный перец, Скай".