Кого ты видишь? Я медиум. Книга первая
Шрифт:
– Нет, на умственную деятельность.
– Аа… Я-то думал, че серьезное. – он выбрался из-под облака мошкары. Я безрадостно оценила оппонента и предприняла еще одну попытку отречения:
– Да как ты посмел играть на чувствах моих родителей?
Собака готовилась атаковать. Вантуз обладал таким крупногабаритным телосложением, что Ли поставила энтузиаста в щекотливое положение. Впиваясь в него хищными глазами, цербер бесцеремонно уткнулся Княжину в причинное место. Рискуя остаться без наследников, Иван не дышал и боялся даже прибить пару комаров на щеке. Напряжение
– Ли, мальчик погорячился. Прояви немного снисходительности и оставь его в живых. – Все еще рыча, Ли отступала. Княжин стремительно трезвел:
– Ауфф! Завоевать такую фурию – особое удовольствие! – восхищенно присвистнул, прибил двух кровососов. Казалось, я уже успела покрыться сыпью от одного присутствия аллергена. – Да не могу я забыть тебя. Это как разучиться есть…
Слушать слезные признания от медведя с влажными глазами было выше сил. Я всегда чувствовала себя неловко, когда становилась свидетелем чужой глупости.
– Не продолжай, ты меня не интересуешь!
– Я приехал не с одними только заверениями. У меня есть что предложить. Я расширил семейный бизнес. Отец мною доволен. Теперь я занимаюсь поставками… – Иван совершал хаотические перемещения по полянке, пытаясь уйти из-под облачка мошкары. Наблюдая очередной маневр, бросила ему аэрозоль от комаров:
– Рассчитываешь на мою меркантильность?
– Я не это имел в виду. Черт! Че они тебя не трогают? Даже гнус и тот против.
Пока медведь был занят умащением своей персоны инсектицидным спасительным средством, на вершине склона появился знакомый силуэт с собакой. Предвидя очередной демарш Лики и Княжина, потянула незадачливого влюбленного за рукав, увлекая подальше от собственников. Но Вантуз расценил жест превратно. Ли отвлеклась на Жака, а Княжин плюхнулся передо мной на окорока:
– Я пахал, чтобы быть готовым для создания семьи. И я мечтаю только о тебе. С того момента, как начал осознавать себя мальчишкой, – Ваня сокрушался. Но когда моя непреклонность уже начинала таять, склоняя на сторону компромисса, Княжин вдруг вскочил с колен, принимая боевую стойку. – ОК бумер, ты меня достал! Да! Иди сюда! Я тебя гуманно так… по правой ключице-е…
– Иван! – схватила разъяренного медведя за локоть. Но он рефлекторно сбросил руку. Жест оказался роковым. Пискнула, наклонилась вперед, проклиная про себя обоих типов, по причине которых я опять сорвала позвонки. Выступили слезы. Перепугавшись, Иван потерял интерес к конкуренту и зачастил:
– Прости, прости. Я… я же не задел… Звездочка? Что? Где? Скажи…
– Спина, – успела только выдохнуть, а он уже заголосил на весь лес.
– Что это? Корсет?! Когда ты повредила позвоночник? Почему мне никто не говорил? Все, забираю тебя из этой дыры! Женюсь и увезу лечиться! Нет, сначала увезу, вылечу, потом женюсь и заставлю рожать детишек… Двойнями! – Огромные ручищи пытались придать мне вертикальное положение. Но я мечтала только о жесткой горизонтальной поверхности и полной изоляции.
– Иван, пожалуйста, потише. Я не хочу, чтобы мои проблемы становились достоянием всего поселка
Игнорируя язвительные выпады, Иван продолжал суетиться, сражаясь с Ликой за право участия. Оставаясь безмолвным очевидцем моего конфуза, статуя не покидала форпоста. Восседая рядом с вкопанным хозяином, Жак не проронил ни звука. Приступ стал ослабевать. Разогнулась и, сгорая от стыда, безмолвно пошла вниз по склону. Иван – рядом, причитая:
– Все? Прошло? Больше не болит? Пойдем домой. Ну, его, этот лес. Звездочка, не хочу рисковать твоим здоровьем. Иди ко мне. Вот так. Я понесу тебя.
– Я в порядке. Неудачно потянулась. – На случай обострения его подозрительности позволила громиле взять меня на руки и жестом указала направление. Вантуз понесся к Камелоту семимильными шагами, не замолкая:
– Видишь. Ты без меня не можешь. Уже ушиблась. Не упрямься, не обременяй меня еще больше. Я должен. Да, не нравлюсь. Но мы это утрясем…
Едва мы оказались у обвалившейся стены, сбросила руки твердолобого ухажера. Нервы были перетянуты. Я уже предчувствовала новый курс лечения. Поэтому не скупилась ни на комплементы, ни на лестные выражения:
– Я не нуждаюсь в патронаже. Ты мне ничего не должен. Как же вы меня достали! – Заламывая руки, фурия металась по площадке Камелота. Иван не унимался и, почти наступая на пятки, басил в затылок:
– Не геройствуй. Знаю, тебе трудно. Я готов. Я! Я стану для тебя надежным…
– Стоп! – резко развернулась. – У меня своя жизнь. Своя!
Иван отмахнулся и по-отечески протянул огромные ручищи:
– Да в курсе я всей твоей жизни. Владею информацией. – Заявление, сделанное пренебрежительным тоном, заставило горько пожалеть о прежнем смущении.
– Считаешь, я плакала по тебе все это время? Объясню пошагово для тех, кто в танке. Меня не интересуешь ты, твоя жизнь и все, что связано с тобой! – я дерзила, но сердце изнывало. Юноша, действительно, страдал. Товарищ с детства отличался самобытностью, а такое помешательство, вообще, не лечится.
– Я чуть не отъехал от тоски. Осунулся. Не сплю, не ем, даже на охоте не был. Пашу, как проклятый, чтобы не завалить кого… – бас резал по ушам. Я нервно дёргала ногой, раздумывая о приемлемом виде когнитивной терапии для незадачливого кавалера, ну или саперной лопаты, чтоб не мучился. – Прости за понты. Реально – я боюсь. Да, Звездочка, до усрачки трясусь, что ты исчезнешь снова. Ну не могу я! Помогиии… – Иван взревел, и сердце дрогнуло.
Ночью, с тревогой ожидая сна, я представляла море. Море было единственным, о чем позволила себе скучать. Сердце обнаружило себя в груди резкой захватившей болью и вышло из спасительного ступора. Я сломалась. Рыдания заглушила подушка. Уже проваливаясь в сон под сытый храп из соседней комнаты, угадывала над собой голубоватое свечение двух софитов и хриплый баритон сквозь морок сновидения: «Шш. Ангел мой. Спи. Я рядом…».