Кока
Шрифт:
Но делать нечего, надо ехать к Рыжику, отдавать бабло, а там вместе что-нибудь придумаем…
С трудом, но пересилил себя. Накинув куртку, упрятал конверты с деньгами поглубже под дощечки (денег с собой брать не стоит, мало ли что), а сам отправился вдоль канала к остановке такси. До отеля возле аэропорта ехать полчаса.
По дороге обдумывал, что делать, если Рыжика в отеле не будет. Если не будет – значит, он в Тбилиси. Не убил же его Сатана. Тогда надо звонить Рыжику в Тбилиси. Да, так лучше всего. Нужно избавиться от этой тяжести. Ему дали деньги, он их сохранил – что ещё? К нему какие претензии? Сами там разбирайтесь…
Некстати вспомнилось, как они с
О господи! Чек последний, и денег нет! Вышли. Стали соображать. Чек лежит на дне шахты лифта, где обычно всякая дрянь навалена. Сейчас день, видно хорошо, его можно достать, но для этого надо найти лифтёра, сказать, что ключи упали, домой попасть не можем. Но где найдёшь в Глдани в четыре часа дня лифтёра, да ещё трезвого?
66
Глдани – спальный район Тбилиси.
В панике выбежали из дома. На балконе первого этажа грузная женщина в чёрном пила чай. Ей было сбивчиво поведано об упавших ключах и ждущих дома детях.
– Где найти лифтёра? – без надежды закончили неудачники.
– А чего его искать? Вон дворник, цветы поливает. Он лифт чинит.
Бросились к старику, слезливо рассказали о ключах, о голодных и холодных братишках и сестрёнках, одних в квартире. Сунули последнюю десятку. Дворник увёл кабину вверх и открыл им шахту. Они спрыгнули вниз, долго возились во всякой падали и рухляди, но умудрились найти целлофанчик с зельем.
Кока улыбнулся: “Тот королевский чек стоил того, чтобы из-за него руки марать!” Прямо из Глдани они помчались в мастерскую к Художнику, где весело провели вместе остаток этого хлопотливого дня.
…Такси он отпустил за квартал до отеля. Осторожно двинулся к зданию.
В холле было людно.
Кока пробрался к портье и спросил, проживает ли тут его друг, Арчил Тугуши.
Портье не хотел отвечать, но Кока так жалобно канючил про посылку с лекарствами для больной бабушки, что портье сжалился:
– Номер двести семнадцать. Ключей нет, он в номере.
Кока прошмыгнул мимо лифта к лестнице, неслышно поднялся на второй этаж. Около номера замер, прислушался. Глазка нет. Постучал.
Из-за двери послышались шорохи. Потом голос Рыжика спросил на ломаном английском:
– Ху ар ю? Вот ду ю вонт? [67]
– Полицай! – рявкнул Кока.
Из-за двери – сдавленный вскрик:
– Уй мэ!
– Это я, Кока, Мазало. Открывай, Рыжик!
Дверь осторожно приотворилась. Рыжик казался растерянным. Небритый, с синевой под глазами, чесал бородку, глаза бегали.
67
От who are you, what do you want – кто вы, что вы хотите? (англ.)
– Что, не ожидал? Думал, я с твоими деньгами в Аргентину сбегу? – пошутил Кока.
– Нет, что ты. Я ждал… Проходи… Я… Мне… Меня… Позвонить надо, одна баба ждёт… Проходи,
Баба? Рыжик в кобеляже не был замечен, но всё бывает.
Кока огляделся. В номере было пусто. Чемодан на полу открыт, но не разобран. Сам Рыжик одет в нелепую олимпийскую пижаму. Кока думал, что Рыжик будет рад его видеть, но тот особой радости не проявлял, что-то бормотал в трубку.
– Не рад, что деньги нашлись? Своими ногами пришли? – спросил Кока немного обиженно.
Рыжик усиленно кивнул головой:
– Рад, рад! Как же не рад? – и повесил трубку.
– А ты? Как от Сатаны избавился? Он тебя не прибил? Что было?
Рыжик развёл руками:
– Обыскал, пятьсот гульденов забрал, разок ёбнул и отпустил. Вот, сижу, жду денег из Тбилиси.
– А что отцу сказал?
Арчил шмыгнул носом:
– Сказал – украли, что ещё? Я ж не знал, что ты с деньгами придёшь.
– А как я мог не прийти? Мы же друзья! – уверенно ответил Кока. – Ну… Раз сказал “украли”, может, потратим их вместе с толком и расстановкой, а?
– Нет, что ты… Я их отдать должен…
Кока вздохнул, хотя особенно на свою попытку не надеялся – кто даст им с Рыжиком прогулять тридцать тысяч?..
– Ну да, понятно… А было бы ништяк их вместе по венам пустить! Завалиться куда-нибудь в Индию!..
– Да-да, конечно, – сбивчиво подтвердил Рыжик (явно чем-то озабоченный, щиплет бородку, поглядывает на часы), а Кока вспомнил, как они с Рыжиком получали из Индии тело погибшего в аварии друга.
– Да, зима… Кладбище в снегу… Еле до морга дошли! Страшно вспоминать! – смущённо буркнул Рыжик.
Конечно, страшно. Из Индии через Москву прислали цинковый гроб с телом друга, который был в Индии по путёвке и попал под машину. Кока с Рыжиком и двумя соседями поехали в аэропорт, получили гроб и перевезли его в грузовике на Кукийское кладбище, где в морге усатый курд, оторвавшись от водки с хлеб-сыром, начал болгаркой кромсать цинк. Внутри обнаружилось голое тело, на нём лежала квитанция, как на товаре. Тело грубо изрезано, зашито суровой ниткой, большими стежками. Курд пропустил полстакана, закусил и принялся ругать тех, кто так работает. “Это разве дело? Я их мать!..” Кое-как перетащил тело на морговский стол, рассказывая между делом: “Один раз гроб открыл – а там к телу мужика пришита женская башка! А? Это они так шутки шутят! Гётфераны [68] , честное слово! А недавно труп пришёл, а во рту у него – цемент! Это что же такое с ним делали? Пытали? В рот жидкий цемент лить? Вот чатлахи [69] !” – заливая в себя очередные полстакана, сокрушался усатый трупорез…
68
Ругательство.
69
Ругательство.
Кока решил, что пора напомнить о лекарстве.
– Рыжик, меня подламывает. Пошли возьмём, занюхаем, а потом поедем за бабками.
– А где они? – насторожился Рыжик. – Целы?
Кока замялся:
– Почти все. Так, пару бумажек на хавку потратил. А ты чего такой пришибленный? Ну, дали разок по шее – и что? От Сатаны другого и не ожидаешь! Пошли за лекарством?
Рыжик как будто испугался, суетливо замахал руками:
– Нет, нет! Куда пошли? Мне ещё баба должна перезвонить, вот! – Для убедительности поднял и опустил трубку, крутанул диск. – Я ещё не завтракал!