Коко
Шрифт:
– Кто-то постучал в дверь.
– Это я, – послышался голос Мэгги Ла. – Вы еще не встали?
Андерхилл пошел открыть дверь, а Майкл спешно запахнулся в халат.
В комнату вошла улыбающаяся Мэгги, одетая в черную юбку и огромный черный свитер.
– Вы смотрели в окно? – спросила она. – Всю ночь шел снег. Кажется все, что было на небе, просыпалось на землю.
Пул встал и прошел мимо улыбающейся Мэгги к окну. Мэгги смотрела на него как-то оценивающе, и это заставило Майкла почувствовать себя неловко. Теперь Пул понимал, что не может ручаться за свою реакцию на присутствие рядом этой девушки. Андерхилл начал пересказывать Мэгги их разговор, а Майкл потянул
Комната наполнилась холодным голубым светом. Улица внизу была покрыта практически нетронутым снежным покровом. Снег напоминал накрахмаленную льняную салфетку. Одинокая цепочка следов на тротуаре показывала, что кто-то все-таки пошел сегодня на работу.
– Итак, “Коко” на самом деле Гарри Биверс, – сказала Мэгги. – Интересно, почему мне так легко в это поверить?
Пул отвернулся от окна.
– А слово Коко что-нибудь для тебя значит?
– Ка-ка, – сказала Мэгги. – Или “ку-ку”, как обычно показывают сумасшедшим. Кто знает? А может, какао. Чашечка какао перед сном. Но если Виктор Спитални знает, что первым употребил это слово Гарри Биверс, то разве это не означает, что он должен особенно заинтересоваться его особой?
Майкл вопросительно посмотрел на Мэгги.
– Разве не кажется вероятным, что следующим он захочет убить Гарри Биверса, прежде чем оставить это дело. Или застрелиться. Или что он там собирается сделать. Вообще-то, – продолжала Мэгги, – возможно, Тино убили только потому, что он остался дома. Тино убили потому, что он был под рукой. – Девушка подошла к окну и встала рядом с Майклом. – Коко даже успел побывать в квартирке Пумо, когда тот отправился привести меня к себе, в то место, где я жила, когда не жила у Тино. – Она сверкнула глазами в сторону Майкла, который и без того был смущен до предела. – И таким образом Спитални узнал все, что его интересовало.
– А что же его интересовало? – спросил Майкл.
– Где вы все живете, – ответила Мэгги. Пул до сих пор не мог уловить ее мысль. Коко узнал, где кто живет, потому что Пумо остался дома?
– Это было ночью, когда Тино еще переносил меня. – И Мэгги рассказала, как однажды ночью Тино вскочил с постели и обнаружил, что похищена его записная книжка.
Когда Тино еще переносил ее?
– А через несколько дней все началось снова, – продолжала Мэгги. – Вы же знаете Тино. Он и не собирался меняться. Все это было очень грустно. Я вернулась, не зная, станет ли он вообще разговаривать со мной. И меня чуть не убили.
– Как тебе удалось ускользнуть?
– Использовала один старый трюк. – И больше ни слова. Спаслась, использовав старый трюк, как героиня какого-нибудь романа.
– Тогда Коко знает, как найти Конора, – сказал Андерхилл.
– Конор живет у своей любимой, – сказал Майкл. – Так что он в безопасности. А Биверсу лучше о себе позаботиться.
– Вы вообще собираетесь сегодня одеваться, а то от этого зрелища обнаженной мужской красоты у меня сосет под ложечкой. По крайней мере, мне кажется, что под ложечкой. Что мы будем делать сегодня?
2
Позавтракав в гриль-баре, они решили сначала пройтись по некоторым местам, где бывал Виктор Спитални, прежде чем отправиться в дом, где прошло детство М.О.Денглера, и рассказывать вьетнамские истории, которые уже были рассказаны однажды, но только на этот раз рассказывать правду, стараясь не упустить ни одной детали.
Так что друзья начали с похода по барам, где Спитални провел немало времени в ожидании призыва: “Спорте Лондж”, “Полка Дот”, “У Сэма и Эгти”. Все они находились в радиусе примерно полумили, два – всего в квартале от
В шестьдесят девятом году офицеры, проводившие расследование, приходили в те же самые бары, пытаясь разузнать, где может прятаться Виктор Спитални, и Майкл подумал, что они, наверное, разговаривали с теми же самыми посетителями и теми же самыми барменами. Бары, казалось, вовсе не изменились с шестьдесят девятого года, если не считать некоторого усовершенствования игровых автоматов. Среди записей Элвиса Пресли и каких-то поляков чудом сохранился певец, принадлежавший тому времени, – Бэрри Седлер со своей “Балладой о зеленых беретах”. Во всех этих барах с потолка лился резкий свет, бармены были расплывшимися толстяками с татуировками и короткими стрижками и все они считали, что хлюпикам, дезертировавшим из армии, лучше пойти и повеситься на первом же суку, чтобы не навлекать неприятности на нормальных людей. И, конечно же, тут вы пили “Форшеймер” – тут вам просто не позволят травиться всякой чепухой, вроде “Будвейзера”, “Корса”, “Олимпии”, “Штроха”, “Роллинг рок”, “Пабст”, “Шлитц” или “Хамз”. На зеркале в “Спорте Лонж” висели наклейки: “Форшеймер” – завтрак для чемпионов” и “Форшеймер” – напиток Долины”.
– Мы почти никуда не вывозим эту марку пива, – объяснил татуированный бармен с коротким ежиком. – Предпочитаем пить сами.
– Что ж, я понимаю вас, – покривил душой Пул, глотая практически безвкусную жидкость. За спиной вздыхал Элвис Пресли, жалуясь на несчастную любовь.
– Этот парень, Спитални, никогда не был мужиком, – объявил бармен. – Но я никогда не думал, что он окажется таким дерьмом.
В “Сэме и Эгги” у бармена, которым оказался сам Эгги, не было ни татуировок, ни короткой стрижки, и из динамиков вместо Элвиса Пресли жаловался на жизнь Джим Ривз, но содержание разговора свелось к тому же самому – “Форшеймер”. Недобрые взгляды на Мэгги Ла. “Вы спрашиваете об этом, как его там? Ах, о Спитални? —
Опять недобрый взгляд. – Его отец – правильный мужик, а сынок пошел по кривой дорожке, ведь так? – Еще один сверкающий взгляд в сторону Мэгги. – Мы здесь все настоящиеамериканцы, вы понимаете?”
Все трое молча дошли до ресторана “Тик-ток”, занятые каждый своими мыслями.
Когда Майкл открыл дверь и они вошли внутрь, с полдюжины мужчин развернулись на сто восемьдесят градусов, чтобы посмотреть на Мэгги.
– Снова пришла Желтая Чума, – прошептала девушка. Тощая женщина с морщинистым лицом и тронутыми сединой волосами внимательно оглядела троих друзей из будки, стоящей в углу ресторана.
Дебби Туза порекомендовала им попробовать бифштекс “Салис-бери”, она болтала о погоде, о том, как ей понравилось в Нью-Йорке, она выпила коктейль под названием “Морской ветерок” – водка, грейпфрутовый сок, клюквенный сок, они не хотят тоже попробовать? “Вообще-то, это летний напиток, но в принципе можно пить его круглый год. Здесь, в “Тик-токе” готовят очень хорошие коктейли, это знают все. А правда ли, что все они из Нью-Йорка, или же некоторые из вас живут в Вашингтоне?”
– Вас что-то беспокоит, Дебби? – спросил девушку Тим.