Кокон
Шрифт:
— Но тогда он лишится генератора!
— Лучше потерять генератор, чем власть. Кроме того, он наверняка рассчитывает, что у его карманных ученых уже есть зацепки, которые помогут им создать собственный кокон.
— Пит! Но ведь никакого секрета не существует! Уж об этом-то мы с тобой позаботились. Почему ты ему не сказал?
— Потому что боялся, и боюсь сейчас, что тогда он взорвет бомбу сразу. Ведь мы, сидя в коконе, являемся единственным наглядным доказательством того, что он просто лжец и изменник. Никто не соберет кокон за одну ночь,
— Понимаю, — сказала Вивьен и выключила лампу. — Нам остается только ждать.
— Может быть, твой бразильский друг, которому ты звонила, успеет что-нибудь предпринять…
— Может быть. Ему придется преодолеть массу бюрократических препон, но, я думаю, он справится. Бразильское правительство занесло его в списки «неблагонадежных», потому что он был знаком с Джонни. Но он знает уловки, он ведь журналист…
— А как насчет сенатора? Того, которому ты все рассказала сегодня днем? Говоришь, он свободомыслящий человек?
— Хохенридер? Да, только я показывала чертежи не ему лично, а секретарю. Этот хлющ меня почти не слушал и наверняка сразу стер запись разговора. В офис Хохенридера, должно быть, поступает много дурацких звонков.
— И все же мы должны рассчитывать на всех, кому звонили. Если информация прошла, мы можем ожидать подмоги с минуты на минуту.
— Пит, я в состоянии взглянуть смерти в лицо. До семи часов никто ничего не успеет сделать. Конечно, к полуночи Маркус может оказаться уже в тюрьме, но только мы с тобой об этом не узнаем…
— А я надеюсь, что узнаем, — настойчиво спорил он. — Мы сейчас в гораздо лучшем положении, чем, скажем, в «Зодиаке». Кроме того, мы не будем мучиться. Атомный взрыв — это мгновенная смерть.
— Знаю. Но именно это меня больше всего и печалит. Всего за миллисекунду жизнь превратится в мертвую материю.
— Хочешь выйти к ним? — спросил Коскинен. — Я могу выключить поле на пару секунд, и ты выскочишь.
— Ты с ума сошел!! — Ее негодующий крик как будто вернул их обоих к жизни. Неуверенно рассмеявшись, Вивьен потянулась за сигаретой.
— Ты же видишь, Ви, я люблю тебя, — сказал Коскинен.
— И мне… кажется, что я тоже люблю тебя, — ответила она.
И тогда он взял ее ладони в свои и начал говорить о том, как они будут жить, когда выйдут отсюда…
Первые лучи солнца позолотили небо. Питер и Вивьен осторожно выбрались из укрытия, постоянно оглядываясь, чтобы не напороться на снайперов с лазерными ружьями. Они увидели охранников, которые прятались в тени деревьев, а рядом с барьером — отвратительный серый цилиндр, установленный на грузовом автоприцепе.
— Солнце, — проговорил Коскинен. — Деревья, цветы, река, а главное — ты. Я рад, что вернулся на Землю.
Она не ответила. А он не мог оторвать взгляд от циферблата часов. Стрелки показывали шесть часов сорок семь минут.
Что-то произошло — Коскинен заметил, как в стене дома появилась ровная строчка отверстий. Аэрокар ВК, который висел над землей на страже, вдруг рванул прочь. Вслед ему вынеслась огненная стрела ракеты, и машина, завалившись на бок, рухнула за деревьями. Взрыва они не услышали, но пламя, поднявшееся огромным столбом, доставило обоим удовольствие.
— Это ВВС! — выкрикнул Коскинен, вглядываясь в узкий силуэт в небе. — Вон опознавательный знак, смотри! Это ВВС!
Какой-то солдат бежал к ним через цветочные клумбы. Агент ВК, припав на одно колено, выпустил в него из автомата длинную очередь, но солдат успел упасть на землю — прямо в грязь, и тут же в агента полетела граната. Коскинен, забыв, что их защищает кокон, повалил Вивьен и закрыл ее своим телом. Но ни звука не проникло сквозь барьер. Коскинен поднял голову. Что-то явно происходило вокруг, но людей видно не было.
Нет, вон кто-то пробирается через густые заросли… Маркус! Лицо грозного шефа контрразведки напоминало маску-карикатуру, кровь стекала по подбородку. Он подбежал к цилиндру бомбы и принялся что-то крутить в основании… Сердце у Коскинена замерло. Но в этот момент из кустов выскочил солдат. Автомат затрясся в его руках, и Маркус, корчась, повалился на живот. Солдат перевернул тело на спину, покачал головой в каске и озадаченно огляделся. Мертвые глаза Маркуса смотрели на восход солнца.
Коскинен встал и поднял Вивьен на ноги. Он крепко прижимал к себе девушку, не понимая, почему она плачет.
Взвод солдат рассредоточился вокруг кокона. На молодых лицах читалось удивление.
Седой военный в сопровождении трех офицеров и двух человек в гражданском обошел вокруг дома. На его погонах сверкали четыре звезды.
Он остановился и недоуменно уставился на странную пару.
— Коскинен? — спросил он, воспользовавшись миникомом.
— Да? — Коскинен включил свой передатчик. — Это я.
— Я генерал Грахович. Армия Соединенных Штатов… — Он бросил презрительный взгляд на труп Маркуса. — Отряд специального назначения. Мы прибыли сюда по приказу Президента, чтобы изучить обстановку, но стоило нам приземлиться, как эти птенчики открыли огонь. Какого черта! Что здесь происходит?
— Я все объясню, — произнес Коскинен. — Одну минуту, будьте любезны. — Он осторожно отстранил от себя Вивьен, нырнул в убежище и отключил генератор поля.
Когда он вышел, в лицо ему ударил душистый ветер только что начавшегося дня.
21
Им удалось побыть наедине лишь несколько минут, и то — только благодаря любезности генерала Граховича.
Когда Коскинен вошел, Вивьен стояла возле окна, глядя вдаль на луг, реку и убегающие вдаль холмы.