Коктейль ненависти
Шрифт:
– А это кто? – Олег посмотрел на Родионова.
– Сергей, – ответил Соколов, – Родионов, мой друг и тоже…
– Капитан? – Олег усмехнулся. – Значит…
– Это не он, – сказал Виталий. – Тот был плотнее и…
– Погоди, – остановил его Соколов, – давай-ка поподробнее.
– Ко мне подошел капитан МУРа Родионов, показал удостоверение. А у вас такое есть?
– Да хорош тебе, – остановил брата Олег. – Соколов-то настоящий мент.
– А в чем, собственно, дело? – спросил Соколов.
– За два дня до приезда Гродницкого, – ответил Олег, – Асташину кто-то принес документы,
– Почему ты молчала? – сурово спросил Варвару Соколов.
– Боялась. Ведь не знаешь, кому верить. Тут говорили про какого-то…
– Дура! – рявкнул Соколов. – Звони Палычу, Сергей.
– Погоди, – попробовал остановить их Олег. – Но ведь еще неизвестно, что это были за документы. И к ней тоже приезжали двое.
– Палыч, – сказал по телефону Родионов, – есть новости. Мы на даче у Асташиной. Это касается дела. – Помолчав, он кивнул. – Ждем. – Отключив сотовый, посмотрел на Зою. – Выйдите с Варварой во двор и говорите так, чтобы слышали соседи, что надоело ждать электриков. Обещали приехать еще позавчера, и до сих пор нет. Если сегодня не приедут, будете жаловаться.
– Хорошо. Но она, – Зоя посмотрела на заплаканную Варю, – в слезах…
– Вы ее и ругайте, – перебил Родионов, – мол, не надо было обращаться к частникам. Когда подъедет микроавтобус, сердито выговаривайте двоим электрикам, что вы ждете уже три дня.
– Два, – поправила его Зоя. – Каждый день обещают, и нет! – подойдя к открытому окну громко и сердито крикнула она. – Ты, Варвара, сама виновата. Надо было договариваться с тем, кто у нас был. – Она вышла из комнаты, Варя бросилась за ней.
– А Варьке ничего не будет? – спросил Олег.
– Ее расстрелять мало, – проговорил Соколов.
– А с нами тогда что делать? – усмехнулся Сергей.
– А вы где прокололись? – полюбопытствовал Олег.
– Да ты слежку за мной увидел, – ответил Соколов. – Ну и еще кое-что. Да, никаких вопросов тем, кто приедет, не задавайте. И говорите только правду.
– А Зойка хорошо в роль вошла, – улыбаясь, кивнул на окно Виталий.
Мужчины услышали громкий, раздраженный голос Зои и шум подъезжающей машины.
– Приехали, – кивнул Родионов.
– Наконец-то явились! – сердито встретила двоих мужчин Зоя. – Обещали еще…
– Извиняй, хозяюшка, – проговорил Осипов. Он был в потертых джинсах и видавшей виды рубашке. На ногах стоптанные полуботинки. – Запарились. Показывай, что у тебя случилось?
– Да это не те документы, – сказал Крутой. – Какие-то счета и договора. Что-то связанное с поставкой леса и угля. Свердловская область. – Он положил на стол кожаную папку. – Сама посмотри. – Антонина открыла папку. Крутой сел в кресло. – Пива, – кивнул он крепкой молодой женщине. Та взглянула на хозяйку.
– Это мои гости, – перелистывая бумаги, проговорила Антонина.
– Только зря светились, – взяв у горничной бутылку, проворчал Крутой. Клоун молча курил у камина.
В комнату вошел коренастый молодой мужчина.
– Петров по пьянке на тачке с моста улетел, – сообщил он.
Крутой и Антонина переглянулись. Клоун, увидев это, дернул
– И чья очередь теперь? – злобно спросил он.
– Знаешь, Клоун, – сказала Антонина, – выхода не было, его проверять стали, он слишком уж шикарно жил. Родителей послал подальше, купил квартиру, машину, по ресторанам шлялся. Говорил, что нашел себе хозяина, который щедро платит. Хорошо еще, не говорил, за что, и не называл имен.
– Тогда ясно, – хмуро согласился Клоун. – Он себе приговор сам подписал. А ты, я вижу, полностью доверяешь прислуге. Не зря? Люди в услужении запросто могут…
– Она – нет, – ответила Антонина.
– Тоже наших стреляла в Чечне?
– Да. А тебя это задевает?
– Просто помню, что мы делали с одной из «белых колготок», – усмехнулся Клоун. – Очень ей это не понравилось.
– Понимаю тебя. Но может быть, и ты поймешь меня. Я русская по матери, отец – литовец. Дед был «лесным братом», воевал за немцев. После войны его сослали на Колыму. Там родился папа. Дед и бабушка не вернулись, их убили. Я росла с ненавистью к коммунистам и к России. Поэтому и поехала в Чечню. Хотя, если откровенно, еще и ради денег. Правда, потом…
– Сколько ты наших убила? – перебил Клоун.
– Двадцать пять. А скольких убил ты здесь? – поинтересовалась она. Клоун, играя желваками, опустил голову. – Поэтому давай останемся каждый при своих делах и мыслях.
– Ох и жизнь пошла, – процедил Клоун.
– Хватит, – остановил его Крутой. – Убедилась? – спросил он Антонину.
– Да, – она захлопнула папку, – это нам не нужно. Но документы у Юдина были. Может, их действительно забрал араб. Скорее всего так и есть. Поэтому он не взял Юдина с собой, а убил его.
– Ты мне вот что скажи, – пристально глядя на нее, спросил Крутой, – что дальше? Рано или поздно нас вычислят, и нам хана. А Мюллер говорил, что мы уедем из России. Кто уедет и когда?
– Уедем все. Сейчас ждем денег от араба и его вызова. Потому что ехать просто так, сам понимаешь…
– Что-то вы крутите, – перебил ее Крутой. – Но вот что запомни: если решили нас бросить, я сдам всех. Напишу о деле с Антоновым, этого вполне хватит, чтобы вас упрятали на пожизненное. С Интерполом сейчас наши органы связь имеют. А возьмут вас, так и остальное узнают. Я это говорю вполне серьезно. Если решите меня убрать, то даже выехать не успеете, так и передай Мюллеру. Отставать от поезда я не намерен и под рельсы голову класть – тоже. А я чувствую, что мне билет на поезд в хорошую жизнь не куплен. Но есть еще вариант – вы выплачиваете мне здесь все, что обещали, и мы расстаемся. Я сам о себе позабочусь. Третьего не дано.
– Ты говоришь только о себе или это еще чье-то мнение?
– Да мне плевать на всех. Я хочу получить свои деньги. И тогда доработаю до конца, разумеется, за дополнительную оплату. А потом разбежимся в разные стороны. Ответ жду завтра. И не советую пытаться меня убрать. Если я что-то почувствую, ждите группу захвата. Спецназ работать умеет, и берут они жестко! – Крутой засмеялся.
– Зря ты так, – сказала Антонина. – Мюллеру я ничего говорить не стану. Ему будет тяжело слышать это от человека, которому он полностью доверял. Я не понимаю, почему ты ему не веришь.