«Коламбия пикчерз» представляет
Шрифт:
Он расстегнул молнию. В сумке оказался кошелек, в нем мелочь и оплаченная квитанция ЖКХ. Сунув нос в бумажку, мы увидели фамилию Кошкиной и адрес: Холмогорская, 5 – 13. Сомнений быть не могло, это сумка Кошкиной, соседка наверняка ее узнает.
– И как сумка здесь оказалась? – ядовито спросила Женька.
– Очень просто, – ответил Аркаша. – Те же дачники кошелек проверили, бабки взяли, оставив одну мелочь, а сумку подальше зашвырнули, чтобы лишних вопросов не возникло.
– Гениально, – кивнула Женька, но я была склонна
– Пошли, – сурово позвал Аркаша и направился к своей машине.
– Это так вы искали? – бубнила Женька ему в спину. – Надо же, в двадцати метрах от трупа сумку не найти. Ваш личный рекорд.
– Черти меня дернули тебя сюда везти, – огрызнулся Аркаша. – Всю жизнь за свою доброту страдаю.
Загрузившись в машину, он махнул нам рукой и, лихо развернувшись, исчез за ближайшим поворотом.
– Поехали, – сказала я, устраиваясь за рулем. Женька все еще оглядывалась, то ли озарения ждала, то ли просто уезжать отсюда не хотела.
– Теперь одна надежда на вскрытие, – с печалью в голосе заметила она.
Вскрытие показало, что Кошкина скончалась от сердечного приступа. На теле никаких следов борьбы, вообще ничего такого, что позволило бы предположить, что в лесу она оказалась не по своей воле. На странные ожоги на подбородке внимание обратили, с чем связать их появление, не знали, но в целом картина представлялась ясной. Женщина, находившаяся уже несколько лет на инвалидности, пошла в лес, ей стало плохо, и она умерла.
– Вот уж Аркаша радуется, – злилась Женька. Аркаша, предвидя все возможные гонения на себя со стороны Женьки, специально показал акт вскрытия моей подруге.
– Почему ты так уверена в обратном? – попробовала я призвать Женьку к порядку. На меня документ все-таки произвел впечатление.
– Анфиса, соберись. Что ей делать в лесу, тем более там?
– Аркаша говорит, последнее время она была не в себе, и что ей могло в голову прийти… кстати, он прав. Она действительно вела себя странно, одно письмо ко мне чего стоит.
– Ты просто хочешь бросить дело на полдороге, – разозлилась Женька.
– Так ведь нет никакого дела, – в свою очередь начала злиться я. – Единственное, что меня смущает, это след ожогов. Но я вот, например, на прошлой неделе ухом к сковородке приложилась.
– Это как? – ошалела Женька.
– Сняла ее с плиты, переложила яичницу на тарелку, тут нос зачесался, ну и…
– Ты чесала нос сковородкой?
– Не сковородкой, а со сковородкой в руке, она маленькая.
– Н-да, странные у людей бывают фантазии. Однако даже если вы с Кошкиной сестры по разуму, что она должна была чесать, чтобы прижечь подбородок?
– Не знаю. Я, конечно, согласна с тем, что в милиции от лишней работы в восторг не приходят, но акту я склонна верить. А в нем черным по белому: сердечный приступ. И никаких
– Человека с больным сердцем достаточно как следует напугать.
– Хорошо. Предположим, она зачем-то приехала в лес, и там ее кто-то напугал. Но какое отношение это имеет к нашему расследованию? По-твоему, ее отец где-то в лесу клад зарыл? Она за ним пришла, тут появился грибник, дюжий дядька диковатого вида, Кошкина перепугалась и присела под деревом. Дядя проверил ее кошелек и был таков.
– А ничего поинтересней тебе на ум не приходит? – съязвила Женька. – Ты же человек с богатой фантазией.
– О’кей, другой вариант. Кошкина трусит к магазину, тут появляется некто, запихивает ее в машину, сунув под нос хлороформ, привозит в лес и начинает допрос: куда она дела золото-бриллианты. Кошкина молчит. Тогда он переходит к угрозам.
– Зажигалка, – серьезно сказала Женька. – Это могла быть зажигалка?
– Вполне, – согласилась я и дальше продолжала уже без иронии: – Она испугалась, сердце не выдержало…
– А этот тип остался с носом. Надеюсь, что остался. Хотя она могла ему все рассказать.
– Что все? – вздохнула я.
– К примеру, где лежит некий документ, который она нашла в доме отца. В понедельник в квартире появляется молодой человек и документ забирает.
– И что теперь делать? – вздохнула я.
– Искать. Мы обязаны найти этого мерзавца, раз уж милиция искать его не собирается.
– Они ведь не знают того, что знаем мы.
– Аркаша в курсе, я ему все подробнейшим образом изложила. Только ему по фигу. Тетка умерла под кустом от сердечного приступа. Соответствующая бумажка есть, значит, полный порядок.
– Давай еще с кем-нибудь поговорим.
– Можно, конечно, да будет ли толк?
Мы одновременно вздохнули и поехали ко мне. По дороге нас и застал звонок Петечки. Женька буркнула:
– Слушаю, – и шепнула: – Петька установил, откуда Кошкиной звонили. Так, хорошо… Через полчаса подъедем. Давай шевелись, – велела она мне. – Едем к Петечке.
Я входила в кабинет Петра Сергеевича со смешанным чувством. С одной стороны, очень надеялась – звонки что-то нам объяснят, с другой – вовсе не была в этом уверена. Человек погиб, а нам, между тем, остается лишь гадать, кому мешала Кошкина.
– Анфиса, восхитительно выглядишь, – сказал Петечка, улыбаясь во весь рот. Женька выждала немного и, ничего не дождавшись, поинтересовалась:
– А я что, никуда не гожусь?
– Ты тоже выглядишь неплохо, – милостиво заявил он.
– Неплохо? Что это на тебя нашло?
– Я понял, что любовь к тебе приносит одни страдания, и решил покончить с этой заразой, вот ищу в тебе отрицательные черты.
– И много нашел?
– Кое-какие успехи есть.
– Надеюсь, тебе повезет больше, чем мне: я вот третий год пытаюсь разглядеть в тебе что-то положительное. Безрезультатно.