Кольцо из склепа

Бондарь Олег Никитович

Все произошло настолько быстро, что я не успел испугаться. Вернее, испуганный я был и раньше. Страх прочно держал меня в своих руках и не отпускал ни на миг. Только я уже привык и приспособился к нему. Призрачная дама не смогла добавить ничего нового. Не всколыхнула эмоций, не встревожила. Наверное, выработался иммунитет.

– Понял, не дурак… – пробормотал Влад.

– Что, понял? – спросил я, полагая, что он бредит.

– Дама оказалась настолько любезной, что, увидев наше замешательство, решила лично указать дорогу.

Если не обращать внимания на нелогичность

происходящего, а мы уже давно не обращали на это внимания, в словах моего друга была заложена глубочайшая логика, граничащая с истиной.

Глава двадцать четвертая

На самом деле проход был не таким узким, каким казался поначалу. Тень от нависающего камня создавала иллюзию замкнутости. В действительности, нам не пришлось вспоминать армейские навыки и извиваться по-пластунски. Достаточно было опуститься на четвереньки, преодолеть, таким образом, несколько метров, чтобы снова получить возможность подняться в полный рост.

Теперь мы находились в другой пещере, очень большой, если не сказать – громадной. Каменный потолок, словно купол собора, возвышался в десятке метров над головами, стены терялись где-то далеко, куда едва достигали уже заметно ослабевшие лучи фонарей. Внезапно открывшийся после долгого пребывания в узких коридорах подземного хода простор ошарашил нас. В моей душе что-то развернулось, то, что до сих пор пребывало в подавленном и скомканном состоянии. Рот сам открылся, чтобы набрать побольше воздуха, которого, как я только теперь понял, мне очень не хватало. И когда я судорожно сделал несколько глубоких вдохов, от обилия кислорода закружилась голова. Ненадолго. Вскоре полуобморочное состояние прошло и я, наконец-то, смог осмотреться.

Великолепный подземный дворец не был однородным и пустым. Наросты камней, острых, плоских, иной причудливой формы обставляли его, словно исполинской мебелью. Человек не приложил к этому усилий, все было создано природой.

Фонарики в руках Тани и Влада синхронно мигнули и одновременно погасли.

Но, как оказалось, в электрическом свете больше не было необходимости. Нас не поглотила кромешная тьма. Посреди пещеры, на невысоком гранитном постаменте крошечными мотыльками порхали два оранжевых огонька. А над ними все той же призрачной, бестелесной оболочкой возвышался уже не единожды видимый нами призрак.

– Снова она… – голос Влада дрожал.

Что она там делала?

Зачем нам показалась?

Почему привела нас сюда?

Что ей от нас нужно?

Влад шагнул вперед и медленно, словно загипнотизированный, пошел к призраку Мы с Таней тоже. Глаза наши были прикованы к светлому облачку, мы не смели от него оторваться. Но призрак не стал нас дожидаться. Он колыхнулся, его очертания расплылись бесформенной тучкой. Она легким туманом накрыла ложе, слилась с ним, как будто впитавшись в камень. Полностью и без следа. Остались лишь две горящие свечи, два маячка, зовущие нас к себе, притягивающие, словно магнитом.

Влад первый приблизился к каменному алтарю, вдруг, опустился на колени и прильнул к нему лицом.

–

Ира! Ирочка! – услышали мы его надрывный, переполненный страданием, голос.

Гранитное ложе не было плоским. Ложем его можно было назвать лишь условно. Вблизи оно больше напоминало саркофаг, а, возможно, таковым и являлось. И каменный гроб не был пустым.

Лицо Иры, освещенные поставленными у изголовья свечами, казалось спокойным, умиротворенным. И очень красивым. Пухлые округлые щеки вытянулись, кудлатые брови распрямились аккуратными стрелочками, вульгарная мясистость на кончике носа сгладилась, всегда выпяченные губки стали утонченными, черные волосы, словно траурной рамкой обрамляющие дорогие черты, казались более прямыми и длинными.

Ей очень шла мраморная бледность, но так не хватало привычного здорового румянца. Смерть способна украсить человека, но она отбирает у него главное – жизнь.

Смерть!

Мысль, возникшая мельком, как бы, между прочим, внезапно вобрала в себя всю безысходность своего устрашающего смысла, и острой болью резанула по сердцу. Я смотрел на лежавшую девушку, и не мог поверить, что Иры больше нет и никогда уже не будет. А то, что я вижу – лишь оболочка, безжизненная и бесполезная.

Сознание мое помутилось, глаза затуманились от выступивших из них слез.

Мне хотелось дотронуться до Ирины, провести рукой по ее волосам, но я не мог заставить себя это сделать. Почему-то невинное прикосновение, столь естественное и нормальное при иных обстоятельствах, сейчас воспринималось мною, как святотатство. И я лишь молча, словно окаменевший, лишенный возможности двигаться и говорить, смотрел на безжизненное тело, которое двоилось, троилось, расплывалось в моих истекающих влагой скорби глазах.

– Она жива! Она дышит!!!

Слова Влада дошли до меня не сразу. Лишь, когда он схватил мою руку и с силой прислонил к мягкой податливой груди своей жены, и когда я ощутил под ладонью легонькие толчки бьющегося сердца, в мозгах начало проясняться.

А затем – нечто вроде взрыва в мозгах. Осколки тьмы и беспричинной скорби разлетелись неведомо куда, оставив во мне лишь ощущение счастья и радостной эйфории.

Я посмотрел на Татьяну. Ее мокрое от слез лицо светилось радостной улыбкой. А Влад вообще утратил последние крупицы разума.

– Ирка! Ирка – живая! – вопил он ненормальным голосом, многократно усиленным эхом каменного храма, приподнял тело жены, тормошил его, словно намериваясь вытрусить последние крупинки и так едва теплившейся в нем жизни.

Невзирая на все старания Влада, Ира не просыпалась. Или сон ее был очень крепкий, или девушка пребывала в глубоком обмороке. Второе – вероятнее, потому что усилиями, которые прилагал Влад, можно было разбудить и мертвого.

– Ее надо на свежий воздух, – сказал Таня, – и чем-то растереть.

– Да, - согласился Влад. – В машине в аптечке должен быть нашатырь. Только, как мы ее понесем в темноте?

Влад был прав. Сначала низкий проход, затем долгая крысиная нора… Плюс – неработающие фонарики. Если захватить свечи, их надолго не хватит…