Кольцо леди Дианы
Шрифт:
– Что значит «прикрой дело»? – Лика опустилась на стул. Как ужасно: значит, Лена все-таки умерла… – Это у вас термин какой-то?
– Это не термин, это беда. Костик палец о палец ленится ударить. Не напрягается, все карьеру делает. Если с твоей девочкой случился криминал и будет хотя бы маленькая возможность уголовное дело не возбуждать – то Костик из шкуры выпрыгнет, а работать не станет. И наплевать ему на то, что преступник на свободе разгуливает.
«Неужели такое возможно? А как же профессиональный долг или совесть?» – возмущенно закричала бы Лика Вронская несколько лет назад.
Теперь же сотрясать понапрасну воздух желания не возникло.
Она уныло слушала, как Седов распекает коллегу, и думала о том, что на самом деле честные ответственные следователи, такие, как Володя, –
Честных, порядочных людей вообще не так уж и много. В правоохранительных органах и органах юстиции их единицы. Это можно понять, если регулярно смотреть новости. Кругом одни психопаты! Дебильный майор Евсюков, расстрелявший ни в чем не повинных посетителей супермаркета. Дичайший случай в вытрезвителе Томска, когда доставленного туда журналиста изувечил милиционер, и от полученных травм парень скончался в реанимации. Впрочем, общественности становятся известны самые громкие дела, наиболее циничные случаи злоупотребления служебным положением. Но сколько же всякой грязи происходит на самом деле, сколько халатности, недобросовестности – и об этом никто не знает, разве только сами несчастные, попавшие под пресс бездушной машины, да их родственники. Казалось бы, правоохранительные органы, защитники закона и справедливости… Как можно, зная, что вершишь чужие судьбы, так наплевательски относиться к своей работе?! К сожалению, недавно ей пришлось на собственном печальном опыте убедиться – стоит попасть в эти тиски, вырваться из них невозможно, есть только один путь из ментовки – прямиком на нары.
– Кстати, как там твое уголовное дело? – поинтересовался Седов, словно читая мысли Вронской. – От тебя уже, наконец, отстали или все еще на допросы таскают?
Лика пожала плечами:
– Отстанут они, как же! На прошлой неделе я подъезжала в отделение, три часа пялилась в компьютер, просматривала базу данных состоящих на учете преступников. Дознаватель опять угрожал, что, если я не выдам соседа, он возбудит дело уже против меня, за клевету или дачу заведомо ложных показаний.
– Все-таки твой сосед – дурак! – буркнул Седов.
Лика кивнула. Конечно, дурак! Никто и не спорит! Это ж надо было придумать такой оригинальный способ знакомства – вытащить в супермаркете у нее из сумочки сотовый телефон. Что делает обычный человек в такой ситуации? Осматривается по сторонам, не находит свой мобильник и идет прямиком в милицию подавать заявление о краже. Дежурный инспектор, конечно, в восторг от этой ситуации не пришел, с распростертыми объятиями Лику не встретил, а долго канючил: «Может, вы просто потеряли ваш телефончик?» Но заявление все-таки принял. И что же увидела жертва ограбления, вернувшись из отделения? Замерзшего, как последняя собака, соседа, который, протягивая ей мобильник, виновато сказал: «Надеюсь, ты не очень разволновалась? Я ждал тебя возле супермаркета, но мы разминулись. Между прочим, я и раньше пытался с тобой заговорить. А ты все отшучивалась». Пришлось снова мчаться в милицию, забирать заявление. «Конечно, я его уничтожу, – пообещал страж порядка, уже закрывавший кабинет и явно собравшийся уходить домой. – Вот завтра с утра этим и займусь, хорошо, что все выяснилось». Через месяц, когда вся эта история была уже благополучно забыта, позвонил другой страж порядка и радостно сообщил: по вашему заявлению возбуждено уголовное дело, приезжайте для дачи показаний. И все объяснения были бесполезны: и что заявление пыталась забрать через полчаса после подачи, когда еще никаким уголовным делом и не пахло; и что телефон нашелся, и никаких претензий нет, потому что не надо за глупую шутку уголовную судимость на человека навешивать. Мент радостно потирал ручонки: «кража века» почти раскрыта, осталось прижать несчастного соседа, и можно передавать дело в суд. И никакие призывы к совести и человечности не сработали! Пришлось врать, давать неправильное описание внешности «преступника», договариваться с соседом о том, что если все-таки будет очная ставка – то надо все отрицать… Дознаватель быстро понял выбранную потерпевшей тактику, и посулы («Ничего вашему соседу не будет, мы его допросим и отпустим») стали чередоваться с угрозами («Да мы против вас уголовное дело возбудим»).
Барахтаться во всем этом дерьме очень тяжело, противно, обидно. Неужели уголовный розыск всех воров нашел и ему больше делать нечего, кроме как искать любителя неудачных шуток, не нанесшего никому никакого ущерба?!
– Знаешь, Володя, мне просто страшно от всей этой истории, – нахмурившись, пожаловалась Лика. – Вот у меня ты есть, ты мне подсказал, как себя вести. И потом, все-таки я журналистка и писательница, и нервы у меня на работе закалились, и кое-какое представление о ментовской службе появилось. А сколько обычных людей в такие идиотские ситуации попадают! Не подготовленных к психологическому давлению, без связей и знакомств. И ведь ничего никому не докажешь, и помощи ждать неоткуда. Красиво будет называться сериал по моим книгам: «Добро побеждает зло». Однако как же это далеко от реальности!
– Это точно. Но ведь в каждую профессию приходят разные люди. Среди журналистов тоже козлов полно. Так что ты, мать, только на нас бочку-то не кати. Тебе просто не повезло.
– Послушай, если журналист напишет фигню, откровенно облажается – редактор газеты первым с него три шкуры спустит. А у вас же круговая порука! Дознаватель даже не стал выяснять, почему дежурный мент, принимавший заявление, не отдал его мне, когда у меня еще было такое право! Почему дежурный никого не поставил в известность, что телефон нашелся? Его коллеги столько бумаг исписали, посылая запросы в сотовую компанию. Следователь был не в курсе, что мобильник уже давно у меня. И вот они, допустим, все-таки отлавливают соседа. А у парня, кстати, уже был условный срок, подрался он по молодости. И по статье о краже он только штрафом не отделается, сядет…
– Мать, я понимаю твои эмоции. Но сейчас уже ничего не изменишь.
– Ладно, извини. Ты тут ни при чем. Просто я возбуждаюсь, когда это вспоминаю. Вот Ленка умерла – и этот ваш как там его, Костик – Прикрой Дело, да? Он не намерен ничего выяснять! А моего тупого соседа хотят на зону отправить! Знаешь, я, наверное, еще и поэтому больше книг писать не хочу. Твой образ в литературе уже увековечен. А других достойных кандидатов у меня нет на примете. Я уже не верю ни в правду, ни в торжество справедливости.
– Тебе телефон Писаренко дать? Она, кстати, не только лучший эксперт, она еще и человек неравнодушный. Если тебе нужны примеры добросовестного отношения к работе – то это тот самый случай. Встреться с ней, только скажи, что от меня, мы с ней дружим, а с посторонними судебные медики результаты экспертиз не обсуждают. Кстати, Наталия по телефону вообще говорить не любит, к ней надо на работу подъезжать.
Лика послушно записала продиктованный номер и, попрощавшись с приятелем, задумалась.
Через сколько часов выводится алкоголь из организма? Можно ли сейчас садиться за руль? Наверное, нельзя. А что, у нее есть выбор? Даже если отложить встречу с экспертом, этот придурок Памфилов затеял завтра съемки. И он прав – в договоре о покупке прав на экранизацию действительно есть пункт, согласно которому автор романов обязан выполнять распоряжения продюсера и режиссера. Так что в любом случае ей остается одно – оставить с родителями дочь и собаку, завести «фордик» и отправляться в Москву…
В метро оказалось непривычно малолюдно. Витя Орехов вошел в практически пустой вагон, опустился на скамейку и едва заметно кивнул собственным мыслям.
Конечно же, правильно он во всем разобрался. Утро, первого января. Народ еще отсыпается от вчерашних гулянок. Непонятно только, почему, если внешне Москва выглядит такой сонной и безлюдной, их на фирме предупредили: первое января – рабочий день, заказов куча, только успевай развозить.
Ехать было долго, больше часа. Офис фирмы находился на «Щелковской», а съемная квартира (двухкомнатная, в четырех автобусных остановках от метро, всего восемьсот долларов в месяц; с учетом того, что квартиру снимают трое студентов, плата получается вполне подъемной) недалеко от «Битцевского парка». Во время долгой дороги Витя всегда предавался одному-единственному занятию – позитивному мышлению в строгом соответствии с рекомендациями книги Ронды Берн «Тайна».