Кольцо призрака
Шрифт:
Она отжала мокрый угол пледа и вышла из ванной.
– Тетя, что это у тебя? – спросил мальчик с высоким холодным лбом. – Это ножки?
– Одеяло такое, Петенька, – сказала, возникая рядом, светленькая старуха, ласково улыбаясь Анне.
– Ножки мохнатые, – повторил мальчик.
– Приходи, милая, чай пить, – сказала старушка. – Мы сейчас в булочную идем. Петенька любит белый хлебушек. А корочки мы в чай макаем. Да, Петенька?
Анна повесила плед на батарею, пусть сохнет. Да какое там, батареи почти холодные, до ночи
– К телефону!
Телефонная трубка показалась Анне ледяной, и пахло из нее, как из пепельницы.
– Алло!
– Анюта, козочка, – ненавистный голос. – Анюта, слышь? Я вроде простудился. Наверно, когда тебя в машине ждал. Чего лучше от простуды? Может, в нос чего закапать? А, ладно. Коньячку приму грамм триста. А тебе вот что звоню, чуть не забыл. Чтоб тихо сидела, сучка, поняла?
– Что? – Анна на миг растерялась. – Что? Не придет Андрюша?
– Пренепременно придет, – чем-то довольный, проурчал Лапоть, – придет, придет, не волнуйся. Только не будь дурой. Допрыгалась, так сиди тихо.
Анна услышала его оскаленный смех.
– А вы… а вы… После того, как на лестнице… – волнение душило Анну, – я вас больше не впущу!
– Э-э! Что это у тебя там светит? – вдруг подозрительно прошипел Лапоть. Голос совсем не его: растерянный, испуганный даже. – Ты это брось! Слышишь? Что ты там зажгла? Не разберу, чем ты светишь?
– А я вас больше не боюсь, я теперь… – задохнулась Анна.
– Нет, ты скажи, что это у тебя там блестит? Вокруг твоей головы?.. Что это за штучки?.. Не пойму. Да нет, померещилось просто. Ну и хрен с тобой. У меня от вас, мадам, в глазах рябит! – Лапоть издал губами неприличный звук. – Чтоб тихо сидела, ясно?
В трубке повисли короткие гудки.
– Будь ты проклят! – хрипло сказала Анна. Она знала, Лапоть слышит ее. И правда, частые гудки на миг сбились, задребезжали вразнобой. Анна, еще тяжело дыша, положила трубку.
В глубине коридора зашевелилась голубая хризантема. Огонек сигареты в темноте чертил какие-то знаки.
– Совесть надо иметь, а не орать.
Слух Анны мгновенно отключился: она увидела живую подвижную полоску света. Дверь приоткрыта. Значит, пока она говорила по телефону, пришел Андрей.
Анна вошла в комнату. Горела настольная лампа. Абажур, прожженный, с трухлявым, обугленным верхом, лил на стол горчичный свет. В стакане – цветы. Принес цветы.
Андрей, как всегда, обнял ее, поцеловал в бровь. Но Анна тут же почувствовала выморочную пустоту его объятий. Подделка, видимость. Не спрячешься. Спина беззащитно открыта. Она шевельнула плечами, отстраняясь.
Как сладко, жирно пахнут гиацинты. Маслянистый запах полз по всей комнате. Даже на воде застыли плоские кружки жира.
– Чего это ты сегодня у нас такая красивая? – ласково и медленно проговорил Андрей.
Анна испытующе вскинула на него глаза. Его слова
– Андрюша, устал? Полежи. Только вот плед мокрый.
– Нет. Давай выпьем винишка.
– Возьми рюмки. Погоди, дверь запру.
– Не надо!
– Как же, Андрюша?..
Андрей не ответил. Не спеша, по-хозяйски подошел к серванту. Положил ладонь на стекло, плоско нажал, сдвигая его в сторону. Но Анна успела заметить усложненность, двойную задачу этого жеста. Рука, сдвигая стекло, оттянула манжету рубашки, открыв запястье. Андрей коротко взглянул на часы.
– Какие красивые цветы! – поспешно сказала Анна, стараясь скрыть от себя то, что она невольно увидела.
– Ты глядишь на них с отвращением, – засмеялся Андрей.
– Нет, только они желтые, как из сливочного масла, – оправдалась Анна. – Ну, открой бутылку, это ликер вишневый. Я еще вчера хотела.
– А? – вдруг настороженно вскинулся Андрей, прислушиваясь к чему-то.
Анна тоже невольно прислушалась.
– Там соседка ходит.
Андрей неохотно повернулся к столу, взял бутылку.
– Как на работе, Андрюша?
– Никак.
– А… дома?
– Нормально.
– Александра заболела? Лапоть говорил, ты ей горчичники ставил.
– Чушь.
Он не спрашивал ее ни о чем. А его безобразно обрубленные ответы обрывались в пустоту. Он еще здесь. Вот он, рядом. Можно протянуть руку и снять повисшую на локте серую нитку. Можно прижаться к нему, поцеловать. А можно ли? Надо что-то сделать, сказать. Придумать что-то забавное, умное, скорее, немедленно, сейчас…
Густое вино плавно потекло в подросший за ночь хрусталь. Откуда такие рюмки? Анна их раньше не видела. Андрей вдруг замер, держа рюмку с рдеющим вином на весу.
– Да ну, какое вино, варенье, дрянь, – Андрей понюхал рюмку, сморщился.
– А мне хочется попробовать, – вымученно улыбнулась Анна.
– Кто тебе запрещает?
Анна падала вниз. Она чувствовала, пустота перекатывается под ногами, не устоять. Ее охватило недоумение: что еще можно сделать? Она опустилась на предательски мягкий пуфик, он пискнул и сплющился.
Андрей опять оглянулся на дверь. На этот раз достаточно откровенно.
– Посмотри на свет, как красиво! – Анна подняла рюмку, потянулась к Андрею. – За что выпьем?
– За тебя, конечно, – усмехнулся он.
Рюмки мелодично сдвинулись. Тонкий, возникший в воздухе звук напомнил об их непрочности. Анне всюду теперь мерещилась ненадежность. Чувство хрупкости, неустойчивости подмешивалось ко всему.
– За тебя, – повторил Андрей и отхлебнул из рюмки.
Анна увидела, он замер, прислушиваясь, горло напряглось, остановив затянувшийся глоток. Андрей поперхнулся и закашлялся.