Кольцо с тайной надписью
Шрифт:
– О, – радостно осклабилось существо, – менты! А я-то думал, когда вы появитесь…
– Вы сосед Александра Викторовича Фортунатова? – спросила я по извечной полицейской привычке на всякий случай уточнять то, что и так было ясно с самого начала.
– Так точно, – закивало существо. – Сосед… ик! А ты что, тоже из ментов, что ли? Нашла где работать…
– Представьтесь, пожалуйста, – вмешался Паша.
– Да пожалуйста, – пожало плечами существо. – Столяров я, Адольф Иваныч.
– Адольф?.. – переспросила я, озадаченная.
– Ну так, – мрачно ответил сосед Фортунатова. – 1939
– Всю жизнь горе заливаете? – спросил Паша, прищурившись.
– Во! Вот ты понял, что к чему, – объявил Адольф, важно подняв толстый палец. – Как же мне не пить-то? Всю жизнь имя мне исковеркало, чтоб его… Назвали бы меня Иваном, как отца, так, может, я совсем другим бы человеком стал.
Против этого решительно ничего нельзя было возразить.
– Часто, наверное, с Александром Викторычем распивали? – предположил капитан Ласточкин.
– А то как же? – расцвел сосед. – Я тебе вообще так скажу: я себя считал человеком бывалым, но за актерами этими… не угонишься! Так пьют, так пьют… Не просыхают!
– Ты случаем не в курсе, куда он мог свалить? – как бы между прочим осведомился Паша.
– В смысле, от вас свалить? – хмыкнул Адольф. – Да много куда. Дача у него в Подмосковье, дом он себе недавно в Юрмале прикупил. Все ворчал, что в Москве купить приличное жилье – застрелишься, проще приобрести хоромы в Португалии какой-нибудь или Испании. Сам-то он из этого, из Хибаровска приехал… Хабаровска то есть…
– Да? – не удержалась я. – А во всех интервью говорил, что коренной москвич…
Паша метнул на меня быстрый взгляд, и я поспешно прикусила язык.
– Да он много чего говорил, – равнодушно пожал плечами Адольф. – Все эти актеры – те еще болтуны… Ему сегодня утром позвонили, а потом, наверное, он уехал.
– Кто звонил? – рассеянно спросил Паша, разглядывая железную дверь квартиры шестьдесят пять.
– Да откуда ж мне знать? В дверь ему позвонили, а потом я больше ничего не слышал.
Капитан повернулся ко мне, и я поразилась тому, какой у него внезапно стал сосредоточенный, напряженный взгляд.
– Лиза…
Я насторожилась.
– Дверь открыта, – сказал мой напарник. Он тронул ручку, и железная дверь действительно приотворилась.
– Он что, так спешил, что забыл ее запереть?.. – начала я.
Адольф засопел и с хрустом почесал грудь под майкой.
– Он че, дверь не запер? Ну дела…
– Такого за ним раньше не водилось? – быстро спросил Паша.
– Да вы че? Он ее запирал и сто раз проверял, закрыто ли… Да и меня просил по-соседски присматривать, не шляется ли кто… а то всякие бывают… Моя сестра к себе однажды по дури впустила каких-то сектантов, которые брошюрки разносят, так ее через неделю обчистили… а кто навел? Наверняка эти и навели…
За железной дверью обнаружилась вторая дверь, попроще, обитая дерматином. Паша, хмурясь, достал из кармана тонкую перчатку, надел ее, чтобы не смазывать возможные отпечатки пальцев, и потянул за ручку. Эта дверь тоже оказалась незапертой.
– Лиза, на всякий случай: держись сзади, поняла? Мало ли что…
Он договаривал, уже стоя в коридоре.
А в следующее мгновение мы увидели труп и сразу же поняли, кому он принадлежит (выражаясь языком штампов). Потому что мертвые вообще-то не принадлежат никому, кроме смерти.
Через полчаса квартира усопшего Фортунатова А. В. напоминает гудящий улей. Здесь и фотографы, и криминалисты, и эксперты, а кроме того – следователь Стас Зарубин, который и будет вести расследование. Наше с Ласточкиным дело маленькое – мы обнаружили убитого, дали знать куда следует, а дальнейшее, судя по всему, нас не касается. Гибель знаменитого актера – сенсация хоть куда и карьерный взлет сулит немалый, так что и без нас найдутся охотники раскрыть, кому Александр Фортунатов успел так сильно насолить, что его прикончили.
Мы с Пашей переминаемся с ноги на ногу на кухне, куда нас оттеснили коллеги, работающие на месте преступления. Грязь тут царит впечатляющая. Мойка завалена немытой посудой, на столе – остатки то ли завтрака, то ли ужина и чашка с недопитым кофе, криво поставленная на блюдце.
– А ночевал он один, – задумчиво произносит Паша, поглядывая на стол.
В кухне как-то ощутимо темнеет – не потому, что сегодня разразилась неожиданная гроза, а потому, что на пороге показался Стас. Он высокий, темноволосый и, как написала бы «авторша дамских романов», «интересный мужчина». Стас покосился на нас с Ласточкиным, и в глазах следователя, бог весть отчего, мелькнули смешинки.
– Поражаюсь я вам, дамы и господа, – уронил он в пространство. – Ехали на задержание, а обнаружили труп. Честное слово, такое только с вами случается, везучие вы мои!
– Хорош ржать, – одернул его Паша. – Короче, в комнате лежит сотовый убитого. Сбив девушку, он вчера в панике звонил по всем телефонам, – посмотри, сколько там исходящих звонков. Не знаю, что он в итоге решил, не исключено, что бежать. Однако сегодня утром к нему в квартиру пришел кто-то, и этот кто-то, как я полагаю, его и убил. Судя по следам на руках жертвы, имела место драка, в результате которой актер получил перелом шеи и вскоре скончался. Возможно, убийство было непреднамеренным, но это все равно убийство. Кроме того, не исключено, что гибель Александра Фортунатова напрямую связана со вчерашним происшествием, то есть кто-то решил отомстить за девушку, которую он убил.
– А то я без тебя сообразить не мог! – задорно парировал ершистый Стас. – Мне уже рассказали, что жених погибшей девушки клялся найти водителя и замочить его, как собаку. Кроме того, у нее отец – бывший военный, да еще родной брат имеется, а на братце висит дело о нападении на человека. Одним словом, есть из кого выбрать подозреваемого…
– Что, все так прозрачно? – хмыкнул капитан. – Ну что ж, Стас, поздравляю. В кои-то веки все ясно и все понятно…
– Ну да, только вот Лизавете горе, – заметил неисправимый следователь, косясь на меня. – И о чем только наша Синеокова будет свой следующий роман писать? С ходу ясно, где искать убийцу и какими мотивами он руководствовался…