Кольцо судьбы. Том 1
Шрифт:
– Возьмите, это все, что у меня есть сейчас...
– Я ничего не сделала.
– Всё равно, - протолкнув к ней деньги по столу, я встала с табуретки, чтобы уйти. Но Элионор остановила меня, сказав:
– Ты намного сильнее, чем думаешь. Лишь через страдания ты обретёшь то, чего тебя лишили много лет назад...
– И что это?
– спросила я, завороженно глядя на ведьму.
– То, что делает нас теми, кем мы являемся - память.
– Я непонимающе нахмурилась.
– Без воспоминаний и прошлого мы все - ничто. Тебя заставили забыть. Ты никогда не должна сдаваться, даже когда соблазн очень велик. Запомни - никогда, - настояла она, подняв ко мне лицо, я непроизвольно посмотрела в её слепой белый глаз... и увидела там то, чего никогда прежде не видела, то, чего
– И если ты стойко пройдёшь свой путь, то обретёшь себя.
Глава 34
Обратно мы с ребятами ехали молча. Мне совершенно не хотелось разговаривать ни с кем, что ребята чувствовали, не став нарушать тишины. По пути мы проезжали какой-то полуподпольный круглосуточный магазинчик. Я зашла туда и купила бутылку виски из-под прилавка. А когда мы подъезжали к лагерю, я остановила машину в километре от него, попросив ребят дойти пешком до лагеря - сейчас здесь ничто беды не предвещает. Филлипс всегда по-разному расставляет радары, которые может обойти только тот, у кого есть специальный глушитель радаров. У меня он был. Сэм с Мэттом не хотели оставлять меня одну на дороге, но я им пообещала никуда не ехать и они, хоть и без энтузиазма, согласились оставить меня в покое. Я просила их не говорить Уиллу о том, что я в километре от лагеря, якобы я их высадила и уехала.
Они ушли, я некоторое время освещала им дорогу фарами, а потом выключила их. Открыла бутылку виски и, морщась от неприятного привкуса, сделала три глотка. Потом закурила. Может быть, это временно, но сегодня я совершенно не хотела возвращаться в лагерь и говорить с Уиллом. Слова Элионор аукались в голове, но всё же почему-то её горький опыт не помогал мне принять то решение, которое она ждала от меня. Не знаю, что со мной. Кажется, у меня батарейка сдохла. Раньше я считала, что должна быть с ним и в горе и в радости, особенно в горе, потому что только любящие люди остаются рядом с тобой, когда ты в полном дерьме. Но я больше не могу! Не могу жить в ожидании неминуемого конца всему, что мне так важно. Я не могу существовать в мире, где мне есть на кого рассчитывать, где я не до конца самостоятельная, где меня есть, кому утешать. Ведь наступит злополучный час икс, и я останусь совсем одна. Он избрал этот путь ради меня, и я знаю, что не должна его бросать. Знаю, что пожалею об этом, я уже жалею. Но я больше не могу жить на этой пороховой бочке, ожидая взрыва...
Окончание вечера я смутно помню. Помню, как пила виски и ловила себя на том, что с каждым глотком мои мысли меняются, обретают обиду, перетекающую в злость и агрессию. Мне далеко не сразу начал нравится вкус виски, когда это произошло, рассудок окончательно помутился. Кажется, я заехала в лагерь, врезалась в одну из машин, потом что-то кому-то орала и доказывала. В общем, чем дело кончилось, я помню очень-очень смутно. Проснулась от звуков оживлённого лагеря. Сначала почувствовала острую головную боль, потом нытьё каждой косточки. Затем я испытала острую нужду в воде. Далеко не сразу я поняла, что лежу, как и полагает, в спальнике своей палатки. Но, как я здесь оказалась, не помню, хотя догадаться не сложно. Совсем другой вопрос - почему на мне нет штанов с бельём, и почему здесь так воняет... не то мочой, не то рвотой. От этого запаха меня затошнило. Так и не увидев штаны, которые были на мне, я ползком пробралась к своей сумке, нашла запасные штаны с бельём. Оделась наспех, нетвёрдой походкой вышла из палатки. Там мне в глаза сразу ударило яркое солнце, показалось даже, что я ослепла. Но после того как я растёрла глаза руками, зрение ко мне вернулось. Я увидела возле палатки свои штаны, которые сушились на верёвке после стирки. Хм. Недолго постояв и попытавшись вспомнить, что произошло, я так и не вспомнила, плюнула да пошла на кухню. Ещё по пути к кухне я ловила осуждающие взгляды окружающих, что заставляло чувствовать себя неуютно. Я прошла на кухню, где был весь офицерский состав нашего отряда, а также вблизи кухни находились кое-кто из сержантов. Все смотрели на меня, как на врага народов. Движимая жаждой, я прошла к столу, взяла одну из десяти полулитровых бутылок с водой. Присосалась к ней и долго пила, пока не высосала всю воду. Всё это время ребята пялились на меня, в глазах большинства из них я видела возмущение и ожидание того, что я должна извиняться. Проблема была в том, что я совершенно не помню, что я натворила и за что должна извиняться. Покончив с бутылкой, часто дыша, я посмотрела по сторонам.
– Полагаю, я что-то натворила?
– предположила я. Кое-кто из ребят беззвучно засмеялся, остальные потемнели, но все они молчали. Только через несколько секунд Карен уточнила:
– С памятью проблемы?
– Я пожала плечами, виновато кивая.
– Ты въехала в лагерь в четыре утра, давя на клаксон. Потом со всей дури врезалась на машине своего мужа в мою машину. Вывалилась из джипа и сказала «Кажется, я неровно припарковалась». Потом ты тут орала на всю округу, что ты уже взрослая и имеешь право нажраться как свинья - это вовсе не повод пялиться на тебя. Ну а затем Уилл тебя утащил в палатку, и мы не знаем, что ты там делала.
Скривившись, я вдумчиво покачала головой.
– Я не помню этого, - буркнула я.
– Это тебя оправдывает?
– Нет, конечно. Просто, я хотела, чтобы...
– я огляделась: - вы все знали, что я сделала всё это неосознанно, и я не знаю, с какой точно целью.
– Возможно, - шутливо предположил Тим.
– Ты просто хотела расхерачить тачки командиров.
– Я хмуро покосилась на парня, Карен же недовольно чавкнула.
– Ой, да ладно!
– фыркнул он.
– Любой человек хотел бы разбить вдребезги машину босса!
– В то время как окружающие ребята тихо засмеялись, даже Уилл - беззвучно, Карен пренебрежительно выдохнула.
– То есть, и ты бы этого хотел?
– пригляделась она к парню. Он закусил щеку, промолчав, но явно скрывая положительный ответ.
– Так, давай! Иди, разбей мою машину. Потом почини её и пробегись двадцать три раза вокруг лагеря.
– Тим хмуро перекатил глазами, видимо, размышляя над тем, почему всё же, он должен пробежать не двадцать, не двадцать пять, не тридцать кругов, а именно двадцать три. Но потом он посмотрел на Карен, вспомнил о том, что она - баба, плюнул и пошёл куда-то.
– И куда ты пошёл?
– Бегать двадцать три круга. Или что, уже не надо?
– Тим приостановился. Он слишком уж лояльно относился к загонам Карен, привык, видимо, под ней ходить.
– Не надо, - фыркнула Карен.
– Или ты всё же хочешь расхерачить мою машину?
– Через полчаса после того, как полковник её починил? Не хочу, он меня в ней захоронит...
– Уилл усмехнулся, поглядывая на парня оценивающе.
– Я просто хотел пробежать двадцать три раза вокруг лагеря.
– А просто так не надо этого делать!
– огрызнулась Карен.
– Ну, ладно, - бросил Тим, вернувшись на своё место. Карен покосилась на него, долго молча сипя носом. Потом она как выдала:
– Ты меня бесишь!
– И что же тогда я должен делать?
– Делай, что хочешь!
– Ну, ладно, - явно издеваясь над начальством, Тим опять пошёл куда-то.
– Куда ты опять пошёл?!
– взбесилась Карен.
– Делать, что хочу...
– криво отозвался Тим.
– Я, может, ошибаюсь, но, когда ты делаешь, что хочешь, то отчитываться не обязан за то, что ты делаешь. Разве не так?
Просипев носом, Карен взбешённо указала Тиму на его место:
– Встань сюда!
– хмуря брови, Тим прошёл и встал там, где до того стоял.
– Вот здесь стой и делай, что хочешь! Только молча!
– Ребята вокруг тихо заржали, а Тим завис с весьма озадаченной физиономией.
– Знаете, мэм...
– весьма ошеломлённо проговорил Тим, - я давно служу с Вами, но Вы не перестаёте меня удивлять.
– Всё, иди отсюда!
– отмахнулась Карен.
– Делать то, что я собирался сразу сделать, но Вы меня остановили, чтобы через минуту снова отправить делать это?