Кольцо времени
Шрифт:
На платформе послышались крики: «Да что же это делается!!», «Да позвоните же кто-нибудь!!!», однако никто не торопился прийти на помощь поверженному стражу порядка.
В это время Стас собрался с силами и, поднимаясь, взял в руки ведро, в котором осталось немного опилок. Громила, тяжело дыша, начал разворачиваться. Стас уже бежал в его направлении. В три прыжка он оказался возле противника. Сходу запрыгнув на лавку, Стас наотмашь засандалил громиле по голове. Остатки опилок дождем посыпались на пол. Громила, не закончив разворота, наклонился в сторону и с грохотом рухнул на бок.
Стас подбежал к Вовке и, присев, схватил его за плечи. Бегающими глазами он осмотрел его,
— Со мной все в порядке, — сказал он.
— Точно? — недоверчиво переспросил Стас, не веря в услышанное.
— Точно.
Стас поднялся и осмотрелся вокруг. Два разбитых поезда стояли возле платформы. Тот, что был сзади, протолкнул первого наполовину в тоннель. Пассажиры, попадавшие от удара на пол, поднимались и выбирались через разбитые окна. Кругом слышались стоны. Слава Богу, пожара не случилось, да и народу в поездах было не много. Дежурная по станции что-то говорила срывающимся голосом человеку в форме машиниста. Прибежавшая из станционного медпункта медсестра водила пронашатыренной ваткой перед носом пожилой женщины, лежавшей на полу. Стас еще раз осмотрел платформу. Он не видел больше ничего угрожающего и они с Вовкой побежали вверх по эскалатору. По соседнему эскалатору, идущему вниз, на станцию, бежал наряд милиции — пять человек во главе с коренастым капитаном. Вовка и Стас посмотрели им в след и побежали дальше. Что произошло на станции через несколько минут, они так и не узнали.
— Что он от тебя хотел? — тяжело дыша, спросил Вовка, соскочив с эскалатора.
— Не знаю, — честно ответил Стас. — Он не успел сказать. Наверное, то же, что они хотят всегда.
— А что они хотят всегда?
— Чтобы зло победило, — Стас остановился. Они уже выбрались на улицу.
На город опускалась темно-синяя августовская ночь. Зайдя в ближайший переулок, Стас остановил Вовку у тусклого фонаря, и посмотрел ему в глаза.
— Мы никогда не говорили об этом... — начал он. — Ты, наверное, не до конца понимаешь, что мы ввязались в очень страшную игру. Можно воспринимать все как сказку, но мы... и ты в том числе, сейчас боремся со вселенским злом. Мы вступили в открытую и неравную схватку. И уйти в сторону теперь уже невозможно.
— Я понимаю это, — сказал Вовка. Он шумно сглотнул и посмотрел на Стаса.
Стас заглянул в детские, открытые миру глаза, и вдруг ясно увидел в них совсем не детскую печаль. В это мгновение ему стало страшно. Страшно оттого, что все, что он сейчас сказал Вовке — правда. При участии взрослых этот ребенок ввязался в самую настоящую войну. Стас взял Вовку за плечи.
— Домой нам возвращаться нельзя. Сейчас мы поедем к моему старому учителю. Помнишь, я рассказывал тебе о нем? Ты поживешь у него некоторое время. Он очень хороший старичок.
Стас снова замолчал. Вовка тоже стоял молча, немного опустив глаза. Его скулы еле заметно дергались, выдавая волнение.
— Ты хочешь что-то спросить?
— Да, — сказал Вовка и замолчал на несколько секунд. — Папа вернется?
Он опять поднял на Стаса свои большие серые глаза. Теперь в них светилась такая отчаянная надежда, что Стас не сразу нашелся, что ответить.
— Обязательно... По-другому и быть не может. Мы же стоим на стороне Добра. А оно всегда побеждает.
Тем временем на станции метро наряд милиции раздвинул изрядно увеличившуюся толпу зевак возле распластанных на платформе тел: двух громил и милиционера. Сержант присел перед поверженным коллегой и принялся нащупывать пульс.
— Все, Михалыч... — сказал он капитану, поднимаясь.
Трое других милиционеров
— Отойдите, отойдите. Нечего здесь смотреть, — говорил зевакам капитан.
От тел начал подниматься легкий сизый дымок.
— Всем назад! — рявкнул капитан.
Все отступили, кто-то спрятался за колонну. Холодный пронизывающий ветерок прошелестел по платформе и закрутил в легкие смерчи струйки дыма, поднимающиеся от лежащих громил. Раздался звук падающего тела — упала в глубокий обморок накрашенная тетка, призывавшая позвонить в ФСБ. Взору зевак, милиции и только что подошедших санитаров с носилками предстало удивительное. Тела двух громил вдруг начали истончаться. Контуры их сместились и стали опадать. Ветер и остатки дыма втянулись в черное жерло тоннеля и через несколько секунд все стихло. Только желтоватая слизь и черные подтеки на мраморном полу «Павелецкой» напоминали о двух мордоворотах с глубокими шрамами на лице. Оцепеневшая толпа шумно выдохнула, а видавший виды капитан размашисто перекрестился.
Есть в Москве такие места, попав в которые человек не хочет уходить. И не важно, что это — тихий центр или рабочая окраина, если территория ухожена, если дома не стоят подобно барханам посреди пустыни, а окружены зеленью деревьев. И еще более притягательной становится местность, если где-то поблизости живет человек с большой буквы "Ч". Среди знакомых Стаса такой человек был. Это его бывший учитель, по сей день преподававший в Университете историю от древнего мира до средних веков. В МГУ на многочисленных кафедрах исторического факультета было немного преподавателей, с кем можно было не просто поговорить, но еще и получить удовольствие от беседы. Ну, а из истории Андрей Борисович знал, кажется, все. По крайней мере, Стасу так казалось.
Поднявшись на четвертый этаж, Стас остановился перед знакомой дверью коммунальной квартиры с восемью звонками, выстроенными сверху вниз. Вовка заметил волнение Стаса и улыбнулся. Он очень много слышал об этом старом учителе, Стас любил о нем рассказывать. Мальчик протянул руку и, нажав на профессорский звонок, выжал две коротких трели. Стас от неожиданности вздрогнул и посмотрел на Вовку. Он, конечно же, прежде чем ехать к профессору, договорился с ним по телефону, но все же близость личной встречи его взволновала.
— Это чтоб долго не переживать, — ответил Вовка, пожав плечами.
Стас кивнул, закрыл глаза и задержал дыхание. За дверью послышался шорох от скользящих по полу шлепанцев профессора. Стас выдохнул и усмехнулся. Профессор, так же как и раньше, шаркал по полу. Наверное, Стас узнал бы эти звуки из тысячи подобных.
Дверь открылась, и на пороге появился седой старичок с морщинистым чисто выбритым лицом. Он несколько секунд просто смотрел на гостей, и постепенно его лицо стало расплываться в приветливой улыбке.
— Станислав, — пропел старичок. — Голубчик, ты ли это?
— Я, профессор, — улыбаясь, ответил Стас.
— А это значит и есть Владимир... — Вовка хотел сострить, что он не только ест, но еще и пьет, но сдержался. — Проходите же. Что вы в дверях стоите?
Коммунальная квартира, в которой жил профессор Кривега, была типичной. Высокие потолки, длинный темный коридор с развешанными по стенам оцинкованными ванночками и тазами, велосипедами, лыжами, детскими колясками. И почему-то такие коридоры всегда загадочно петляли, словно лабиринт, выход из которого не предусмотрен. Стас шел первым — он тысячу раз ходил по этому лабиринту, Вовка посредине, а профессор последним. Вовка все время за что-то задевал и обо что-то больно ударялся. И тем удивительнее для него было, что Стас наоборот ничего не задевал.