Кольцо

Каммингс Мери

«Не-ет, этот парень крепко тебя зацепил, — подумал Ник, — если ты эту картошку с кетчупом вспоминаешь как нечто самое дорогое в жизни».

Ему стало не по себе — на секунду возникло ощущение, что он стоит на пороге чужой спальни и подглядывает. И — все то же страшное чувство: скоро, вот-вот, она вста­нет и уйдет. Уйдет к другому мужчине...

Ну и пусть, ну и пусть уходит! Кто она ему?! И какое ему дело, в конце концов, до чужой жизни, до этой жен­щины, которая, скорее всего, будет рада возможности вос­соединиться со старым возлюбленным, раз одна мысль о нем вызывает у нее такую улыбку...

Ну и пусть...

— Пойдем, я тебе хоть ночник покажу, — сказал он. (Надо все-таки дотерпеть этот визит как положено, и пусть убирается к своему калифорнийскому красавчику, навер­няка светловолосому, загорелому и... здоровому. Здорово­му, черт возьми!)

Наверное, Нэнси уловила резкие ноты в его голосе — а может, просто удивилась, что он так круто сменил тему. Взглянула на него непонимающе, и между бровями снова наметилась морщинка.

Получилось и правда красиво. Ник притушил свет, и в темноте мастерской ночник заиграл розоватыми спо­лохами.

Нэнси присела на корточки, оперлась локтем о под­локотник коляски и склонила голову, пристроив ее на собственной руке. Почувствовала руку на плече и не ше­вельнулась — было хорошо сидеть вот так и смотреть на переливающиеся огни... смотреть и смотреть... смотреть и смотреть... как будто ничего вокруг больше нет.

— Нэнси... мне очень не хочется, чтобы ты уезжала... — услышала она, подумала: «Ну неужели хоть ненадолго нельзя обо всем забыть?!» — и все-таки отозвалась:

— Мне тоже не хочется. У меня выхода другого нет.

— Выход есть всегда.

— Возможно... — Волшебство момента было разруше­но. Она вздохнула и попыталась объяснить: — Наверное, я не так воспитана. У вас, на Востоке, женщины другие. А я всю жизнь росла с тем ощущением, что серьезные про­блемы — это удел мужчин... а теперь, вот видишь, не справ­ляюсь.

— Да, но ты можешь выйти замуж и переложить все эти проблемы на плечи мужа.

— Угу... женихи прямо в очередь выстроились!

— Ну... ты можешь выйти замуж за меня...

Только сказав, он понял, что сейчас сказал. Почувство­вал замершее под рукой плечо Нэнси и нажал на кнопку, включая свет.

Она смотрела на него даже не с удивлением, а как че­ловек, который ослышался или с которым вдруг загово­рили на непонятном ему языке.

Ник и сам не понимал, как могло у него выскочить та­кое, зачем — ведь она же все равно не согласится, только зря выставлять себя шутом! Авантюра... идиотизм... не­ужели он до такой степени ополоумел, что начисто поте­рял чувство реальности?!

Он решительно вздохнул и добавил:

— Уж я-то твои финансовые проблемы точно смогу ре­шить.

Нэнси медленно встала, продолжая все так же изум­ленно, непонимающе глядеть на него. Сказала:

— Ник, я...

— Дай мне договорить, — отмахнулся Ник, постепен­но приходя если не в бешенство, то в состояние, близкое к нему, — и вообще — я не хочу, чтобы ты отвечала мне сейчас. Ответишь завтра. И... сядь, ради бога, куда-ни­будь, — пошарил глазами, — хоть на ящик! Я не могу, когда ты на меня так... сверху смотришь.

Она послушно потянула к себе ящик с жеодами, вы­двинула его и села, неудобно примостившись на самом краешке.

— Тебе придется пойти только на один компромисс. Ты хочешь учиться — пожалуйста, но учиться придется где-то поблизости. Если тебе понадобится — или просто захочется съездить в Европу или еще куда-нибудь, с этим проблем не будет, но жить ты должна будешь здесь, со мной. (Зачем он тратит время и говорит все это — она же все равно откажется?!) Здесь... в доме все сделано под меня, и в других местах я себя чувствую некомфортно.

Ему показалось, что Нэнси слегка шевельнулась, буд­то собираясь сказать что-то, и он резко оборвал ее:

— Подожди, не перебивай! Я должен сказать тебе еще одну вещь. — Мельком подумал, что можно было бы обойтись и без этого унижения — она же и так откажет­ся, зачем ей знать?! — и все-таки сказал: — Я хочу, чтобы ты знала еще одно. Наш брак... — Голос внезапно сел, Ник сглотнул и повторил громче: — Наш брак никогда не смо­жет стать браком... в полном смысле этого слова. У меня не работают не только ноги, но и все, что... ниже пояса. — Увидел ее испуганно расширившиеся глаза — значит, до­шло — и продолжил, каждым словом будто давая самому себе пощечину — за ту глупость, которую он сделал... и которую продолжал делать: — Я понимаю, что ты мо­лодая женщина, но... если у тебя кто-то будет, я не хочу об этом знать — не хочу, понимаешь? Постарайся соблю­дать определенный декорум — а я тоже не буду допыты­ваться. Я говорю об этом один раз — и больше говорить не хочу... никогда...

Больше Нику говорить и правда было нечего — он и так сказал достаточно, чтобы сама мысль о согласии ста­ла для нее невозможной. Поэтому он замолчал и уставил­ся на Нэнси, удивляясь — почему она еще здесь? Пусть скорее уходит и перестанет смотреть на него так непони­мающе. И главное — пусть молчит!

— Но тогда... зачем тебе это? — спросила она.

Ник мог сказать правду — что не хочет, не может поте­рять ее, не может сам, добровольно отпустить к другому мужчине. И жениться на ней — это единственное, что при­шло ему в голову, даже не в голову — само вырвалось, он не хотел... Но выглядеть в глазах Нэнси еще более жал­ким, чем он сейчас наверняка выглядит, не хотелось даже если они видятся в последний раз.

Усмехнулся:

— Ты тогда спросила, почему я живу один. Я с тех пор много думал об этом, и вот...

— Я говорила о собаке...

— Ну... с собаками я никогда дела не имел. И потом — я просто не хочу, чтобы ты уезжала.

Вот это уже была правда — по крайней мере, часть ее.

— Ник, но...

Он перебил ее, не дав договорить:

— Хватит... не надо сейчас ничего. Оставь мне хоть ка­кую-то иллюзию того, что ты подумала перед тем, как от­казаться. И... уйди, пожалуйста...

Конечно, нельзя так выгонять гостью — но видеть ее было сейчас невыносимо. Да и о чем им теперь говорить? Как ни в чем не бывало вести светскую беседу?!

Нэнси встала и, не сводя с него глаз, испуганно, боч­ком шагнула к двери. И — страшная мысль: все, это уже действительно конец, больше он ее никогда не увидит... никогда...

Не думая, не рассуждая, сам не понимая, что делает, Ник схватил ее за руку и рванул к себе. Мгновение — и Нэнси уже лежала у него на коленях в нелепой позе, и он целовал ее куда попало, зажав и не давая шевельнуться.