Колдовские сказки
Шрифт:
– Никаких заклинаний я на тебе не вижу. С тобой все в порядке.
– Ох, а это точно? – на всякий случай спросил Уна.
– Жить будешь. И даже работать сможешь.
Последнее заявление сопровождалось ехидной усмешкой, от которой Уну передернуло. Это та самая фраза, которой с замиранием сердца ждут от знахаря все колдуны: что может быть хуже потери дара! Вот только далеко не все считают, что для гадания тоже нужен дар. Дескать, раскладывать таблички да высчитывать по звездам могут все, у кого есть охота. И не расскажешь, как он иногда действительно заглядывает за край и видит странные вещи…
Все же дом знахаря он покинул с чувством облегчения.
В глубокой задумчивости он направлялся к дому учителя, где у них была совместная приемная. Но до места не дошел: задержался у трактира «Старый котел». Во-первых, он вдруг вспомнил, что забыл позавтракать. А во-вторых, у входа в трактир стояла самая странная телега, которую он видел в жизни. Собственно, именно она и отвлекла его от раздумий, иначе бы он ни за что не вспомнил о нуждах собственного желудка.
Транспорт и вправду был тот еще. Вообще, в Городе не принято кататься на повозках. Несмотря на то, что все жалуются на большие расстояния, держать дома лошадей почему-то никто не хочет, а без них, как известно, телега не поедет. Поэтому горожане ходят пешком, а роскошь передвигаться на транспорте позволяют себе разве что приезжие, в основном, из Айсендула. Но эта телега не была похожа на те, что прибывают оттуда. И вообще ни на что не была похожа.
Изящный открытый экипаж с двумя длинными мягкими сиденьями, расположенными друг напротив друга, так что кому-то из пассажиров приходилось ехать задом, что, в принципе, являлось вполне традиционным. Место для кучера впереди, как и положено. Но она почти полностью была металлическая, количество деревянных деталей довольно незначительно. Широкие колеса покрыты незнакомым материалом. И самое главное: к ней не прилагалось никакой лошади. Не было даже ничего похожего на крепления, к которым можно было бы прицепить оглобли.
Вдоволь налюбовавшись этим чудом техники, Уна все же решил зайти в трактир, раз уж остановился. Толкнув резную деревянную дверь, он нырнул в полутемное помещение, наполненное ароматами вкусной еды, и колокольчик над дверью слегка звякнул. Посетителей почти не было, только в дальнем уголке таращилась друг на друга влюбленная парочка, да в середине зала расположилась компания степенных пожилых людей. Они что-то неторопливо пережевывали. Уна сделал несколько шагов к стойке, за которой хозяин неторопливо протирал полотенцем стакан, но тут взгляд его упал на одного из мужчин… да там и остался. Конечно, полумрак и все такое, но ошибиться на таком расстоянии было невозможно: это тот самый тип, которого он видел ночью у своей кровати. Уна замер, разинув рот и самым невежливым образом вперив в него изумленный взор.
Сейчас ночной гость еще больше походил на доброго дедушку. Но его приветливое лицо не могло обмануть молодого предсказателя: он прекрасно помнил, как ему было мерзко от этого взгляда. К тому же, такое колоритное лицо просто не может принадлежать заурядному обывателю. Впрочем, лица его спутников тоже отличались от среднестатистических. У одного из них были тонкие, хищные черты, длинные черные волосы, разделенные пробором точно посередине. Длинные, тонкие и очень изящные пальцы, на безымянном – крупный перстень. Настоящий злой колдун, как их принято изображать в сказках. Другой казался самым младшим из троицы, но все равно годился Уне в отцы. Красивое лицо воина-героя, как их рисуют заморские художники, высокий лоб, короткие, зачесанные назад волосы, безмятежный и мечтательный взгляд, устремленный в бесконечность. Между всеми троими было какое-то неуловимое сходство, не такое даже, какое бывает между родственниками, а словно бы их лица принадлежали кисти одного художника-портретиста, и автор вложил в них собственное понятие красоты и силы.
Взгляд «доброго дедушки» небрежно скользнул по лицу Уны и остановился на картине на стене. Некоторое время этот тип с преувеличенным вниманием разглядывал произведение неизвестного автора, но скоро понял, что парня не обмануть. Уна стоял посреди зала, судорожно глотая воздух, и его загадочное поведение уже привлекло внимание не только трактирщика, но даже влюбленной парочки, которые обычно вообще не видят ничего вокруг. «Дедушка», наконец, соизволил повернуться к Уне и подмигнул ему с насмешливой улыбкой. Остальные двое тоже с интересом его разглядывали.
Он попятился. Отступал шаг за шагом, пока не уперся спиной в дверь, с трудом нащупал ручку и вывалился наружу. Вслед ему раздался негромкий смех, словно таинственный шелест листьев в какой-нибудь мифической дубраве. Этот звук доконал парня: тихонько взвыв от ужаса, он со всех ног припустил куда подальше.
5.
– А я-то как раз размышлял, будешь ты сегодня работать или нет, – насмешливо сообщил Клиом, старенький учитель Уны. – Соображал, может, бросить камни? Или посмотреть в огонь…
– Не надо, – жалобно попросил Уна, с размаху шлепаясь на стул. – Работать я сегодня точно не смогу.
Ему удалось прекратить бежать только за два дома до места назначения, а потому он еще задыхался и вообще выглядел не лучшим образом. Но Клиом никогда не имел привычки потакать слабостям своего воспитанника. Работа – это святое, и чтобы отвертеться от нее, требуется более веская причина, чем небольшая пробежка.
– И что у тебя сегодня болит? – ехидно поинтересовался он. – Зачем бегал к знахарю? Или опять всю ночь проторчал у своей подружки?
– Вы и это знаете? – изумился Уна. – Такому вы меня не учили! – возмущенно добавил он.
– А чему тут учить? – фыркнул Клиом. – От тебя же за версту несет этими ужасными снадобьями! Неужели не чувствуешь? Дай угадаю. Всю ночь развлекался со своей обожаемой ведьмой, а утром вспомнил, что на работу опаздываешь, и помчался со всех ног. Ну и зря, между прочим!
– Не угадали! – обрадовался Уна. – Все не так было!
И сам не заметил, как начал в третий раз выкладывать ту же историю. Правда, на сей раз она была несколько длиннее. Учитель уложил подбородок на сжатые кулаки и смотрел на парня с выражением вежливого любопытства, не более того.
– Ну и можешь ты мне объяснить, что тебя так напугало? – небрежно поинтересовался он, когда Уна умолк.
– Не знаю, – замялся тот. – Просто… я так почувствовал…
– Что именно?
– Что-то в них было…
– Ну? – напирал учитель.
– Что-то неправильное. Мерзкое. Не знаю даже, как сказать.
– Тебе нужно больше работать над тем, чтобы ясно выражать неясные ощущения. Это основа мастерства, если ты еще не уловил. Попробуй еще раз.
Уна схватился за голову. Учитель не торопил, должно быть, действительно полагал, что тот думает. Но мыслей не было, имелось только желание бросить все и пойти домой. Правда, хотелось бы еще, чтобы кто-нибудь дал твердую гарантию, что эта дурацкая история не будет иметь продолжения.