Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мира
Шрифт:
«А не затеяна ли кем-то эта игра сейчас? — подумал я.
— Не являюсь ли я, Кайлан Трегарт, той самой фишкой? Как-никак в Эсткарпе установился определённый порядок жизни, который после оказанного Карстену отпора должен упрочиться. В Эскоре же царил всё тот же изначальный хаос. Быть может, в этой древней игре была скрыта некая истина?»
Думать себе не запретишь, но иногда от этого бывает мало толку. Я потряс головой, встал и принялся рвать траву, чтобы устроить себе постель на ночь.
Хотя я лёг спать на открытом месте, я не чувствовал страха. Может быть, потому, что я был не в себе, и мне на всё было наплевать, а может
Поднявшись утром с кучи сырой травы, я обратил взор на горы.
«Похоже, я всё-таки фишка в какой-то игре, — сказал я себе, — и мне нет иного хода, как тащиться наверх, в горы». С урчащим от голода животом, совсем безоружный, я тронулся в путь. Дважды я оглядывался назад. Мои провожатые, возможно, караулившие меня ночью, теперь не появлялись. Да у меня и не было более желания ещё раз соваться в Эсткарп. В течении всего дня надо мной довлело чувство, что мною кто-то командует. — «Глупость, сущая глупость… — мысленно твердил я себе. — Кому и зачем всё это было нужно — заставить меня отправиться в Эсткарп и тут же изгнать из него? Чего я в результате достиг? Пообщался с беженцами из Карстена и произвел на них отнюдь не благоприятное впечатление…»
Мне-то казалось, что я был послан в Эсткарп набрать рекрутов; но мне не удалось даже приступить к выполнению своей задачи. Так в чём же тогда заключался истинный смысл моего прибывания в Эсткарпе? Бесполезно было пытаться это понять. Я знал только, что мною распоряжаются, и от этого мне было не по себе. Меня обуял невыносимый страх, и я, как безумец, побежал вниз — по склону какого-то ущелья. В конце концов, я споткнулся, упал и, судорожно глотая воздух, стал в отчаянии колотить распухшими руками по земле, пока не пришёл в себя. Когда кровь перестала стучать в ушах, я услышал журчание воды и пополз на звук. Добравшись до лужицы, которую питал родник, я припал к ней всем лицом и стал жадно пить. Холодная вода вмиг прояснила мне голову и помогла снова стать самим собой. — «Всему можно найти объяснение, — подумал я. — И на этот раз его следует искать в Эскоре. Звериное воинство не могло быть послано Эсткарпом. Чем скорее я вернусь в Эскор, тем скорее узнаю, в чём смысл происходящего».
Голод терзал меня, но мне это было не впервой. Я заставил себя встать и двигаться дальше. — «Только бы выйти в ту долину, откуда мы начали подъём на скалы», — с надеждой твердил я себе и тут заметил, что как-то вяло воспринимаю окружающее — то ли от голода, то ли потому, что снова оказался под влиянием сил, которые мешали нам тогда, при побеге из Эсткарпа.
Наступление темноты не остановило меня, я был одержим стремлением вернуться в Эскор. Наконец передо мной открылось какое-то узкое ущелье, и я заскользил по склону горы, слабо надеясь на то, что окажусь на заветной тропе. Спустившись вниз и осмотревшись, я увидел невдалеке свет костра… и оцепенел. — «Меня опередили, — подумал я. — Они поджидают меня, чтобы снова взять в плен». — Я стоял и тупо соображал, как быть. — «Если я побегу назад, то заблужусь в горах и не найду пути в Эскор», — подумал я.
«Брат… Брат…» — вдруг прозвучало у меня в мозгу. Я был настолько погружён в размышления, что едва обратил на это внимание. Но спустя мгновение встрепенулся: Кимок?.. Неужели это Кимок зовёт меня? Я сорвался с места и, выкрикивая имя брата, побежал к огню.
Он вышел мне навстречу, обнял, подвёл к костру и усадил на кучу лапника. Затем протянул мне миску горячей, душистой похлебки. Я с жадностью ел суп и время от времени бросал взгляды на брата. Он был в таком же зелёном одеянии, что и народ Дагоны, на поясе у него висел боевой кнут, и всё же он оставался таким, каким запомнился мне во время службы на границе. Мне показалось даже, что я снова сижу с ним у костра на бивуаке. Я первым нарушил молчание.
— Ты знал, что я возвращаюсь? — спросил я.
— Она знала — Владычица Зелёного Безмолвия, — ответил он, и я почувствовал холодок в его голосе. — Она сказала нам, что тебя схватили…
— И что дальше?
— Каттея порывалась броситься к тебе на помощь, но ей не позволили. Они лишили её возможности мысленно общаться с нами! — Он сказал это со злостью. — Но меня они не стали удерживать, да и не смогли бы. Более того, они решили проверить на мне, как действует их особое колдовство. Они наложили на меня чары и отпустили искать тебя. Я не очень-то верил, что эти чары как-то помогут, тем более здесь, в Эсткарпе, но, похоже, они всё-таки действуют, раз ты объявился… Кайлан, почему ты ушёл от нас?
— Потому что так было надо, — ответил я и стал рассказывать ему обо всём, что случилось со мной с момента моего пробуждения от вещего сна, там, в Зелёной Долине. Я не скрывал и того, что постоянно чувствовал на себе чьё-то давление, но чьё — так и не смог понять.
— А Дагону ты не подозреваешь? — насторожился он. Я покачал головой.
— Нет, ей это ни к чему. Видишь ли, брат, все мы являемся фишками в какой-то игре, смысл которой нам не дано постигнуть. Меня заслали сюда, а затем позволили — нет, заставили! — вернуться в Эскор. Есть ли в этом какой-то смысл?
— Мне этого тоже не понять, — согласился он. — В Эскоре, судя по слухам, скапливаются тёмные силы, и люди готовятся сразиться с ними. Честно говоря, я этому даже рад: игры втихую — не по мне.
— А что Каттея? Ты сказал, будто её лишили возможности общаться с нами.
— До тех пор, пока она не даст обещание не пользоваться Силой. Они утверждают, что это будит нечисть. — Он обернулся и показал рукой в сторону скалистого склона. — Завтра днём мы увидимся с зелёными, они нас ждут.
В ту ночь меня мучили сновидения. Мне снилось, что я вместе с другими воинами объезжаю на коне луга и поля Эскора, облачённый в доспехи и с мечом на поясе. Я узнавал среди воинов давних знакомых, но видел и множество незнакомцев. Я увидел даже госпожу Крисвиту, тоже одетую в кольчугу и с мечом на поясе. Она ехала в толпе конников, состоявшей из людей древней расы, и улыбалась мне. Мы двигались куда-то единым войском: на нашем знамени была большая зелёная птица. Ветер трепал знамя, и казалось, что птица живая и машет крыльями. Какие-то невероятные чудовища угрожали нам со всех сторон, но мы оказывали им достойный отпор.
— Кайлан! — меня разбудил Кимок, тряся за плечо. — Что, кошмар снится?..
— Как сказать… — ответил я. — Брат, ты жаждал сразиться с нечистью, похоже, нас это ждёт, и либо мы освободим Эскор от гадов, либо навсегда останемся в его земле. Трудное нам выпало время…
И вот нам пришлось во второй раз взбираться по скалистой круче, как бы обозначавшей границу Эсткарпа. Выбравшись на гребень, мы не поспешили сразу к тропе, ведущей в Эскор, но дали себе немного отдохнуть и оглядеться. У Кимока была труба с линзами; он вынул её из кармана и поднёс к глазам. Вдруг брат замер и весь напрягся.