Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мира
Шрифт:
Его рука потянулась к боевому кнуту, но он не стал доставать оружие — обычай запрещал это тому, кто вёз Меч Союза.
Рентаны рысью пустились вперёд, мы быстрее ветра пересекли открытую равнину и въехали в овраг, края которого поросли густым кустарником. По песку и гальке змеился узкий ручей — след стремительного потока, бежавшего здесь весной. Вдруг я заметил, как в песчаной рытвине что-то сверкнуло. Я нагнулся и поднял голубовато-зелёный камень — из тех, что очень ценились в Долине. Такими же камнями были украшены браслеты и пояс Эфутура. И хотя камень, лежавший у меня на ладони, был неровный и необработанный, он так и вспыхивал на солнце голубовато-зелёным огнем.
Эфутур нетерпеливо оглянулся, но, увидев мою находку, воскликнул с удивлением и радостью:
— Ого! Вот так везение! Верная примета, что зло не проникло сюда — такие камни теряют блеск, если их касается Тень. Кимок, ты получил дар от этой земли, так пусть он принесёт тебе удачу.
И, подняв правую руку, лежавшую на рукояти Меча Союза, Эфутур сделал жест, о котором я узнал, читая лормтские рукописи — жест пожелания добра.
Находка явно приободрила моего спутника — он разговорился, и я с интересом слушал его рассказы об этих местах и их обитателях.
Кроганы, к которым мы направлялись, были народностью, образовавшейся в результате первых опытов Великих — из людей, которые, вероятно, сами, движимые любопытством, добровольно подверглись видоизменению и были превращены в подводных обитателей, способных часть жизни проводить на суше. Во время войны, опустошившей Эскор, они ушли на дно водоёмов, и теперь их не часто можно было встретить на земле. Изредка они селились на островах посреди озёр или по берегам рек.
Кроганы никогда не враждовали с зелёными, а случалось, и действовали с ними заодно. Эфутур рассказал, что как-то раз они затопили особо опасное гнездо злых сил, которое никак не удавалось разгромить всадникам из Долины. Теперь Эфутур надеялся сделать их нашими союзниками. До сих пор их содействия бывали временными и случайными. — «Из них выйдут отличные разведчики, — пояснил Эфутур, — вода в этих местах повсюду, и для кроганов и их подводных слуг здесь нет недоступных уголков.»
Пока он говорил, мы выехали к озеру, окружённому обширным заболоченным пространством. Как ни странно, растительность болота, казалось, была тронута засухой: тростник высох и порыжел. Но чуть подальше выступающие из воды кочки оставались зелёными. Ещё дальше болото переходило в озеро.
И, хотя вовсю светило солнце, над озером стлался туман. Мне казалось, что я видел острова, но туман колебался, и это сбивало с толку. Я невольно вспомнил Торовы Топи в Эсткарпе, где мой отец был в плену во время войны с колдерами — таинственное место, куда никто не отваживался отправиться без приглашения.
Рентаны подвезли нас с Эфутуром к краю болота, и мы спешились. Держа Меч Союза в левой руке, правую Эфутур поднёс ко рту и, сложив трубочкой, издал протяжный звук, оборвавшийся на подъёме и словно содержавший в себе вопрос.
Мы ждали. Я не замечал никого, кроме крупных водяных насекомых, которые пролетали над тростником или скользили по тёмной поверхности болотной воды. Не было ни птиц, ни следов животных, тина давно высохла и рассыпалась у нас под ногами в рыжую пыль.
Эфутур протрубил трижды, но ответа не последовало. В выражении его лица появился едва уловимый оттенок нетерпения, в остальном он сохранял полную невозмутимость.
Он всё не двигался с места, и непонятно было, сколько же нам придётся стоять вот так и ждать, когда неведомые обитатели этого озера-болота соизволят, наконец, откликнуться.
Вдруг я почувствовал их появление, уловив не звуки, а лишь колебание, движение воздуха. Подобное ощущение иногда возникало у меня при приближении матери или Каттеи, ощущение, будто кто-то уверенно движется к своей цели. Это был, можно сказать, поток энергии. Я вопросительно посмотрел на Эфутура.
Держа перед собой Меч Союза, он повернулся к полосе трясины, отделявшей нас от озера. Красный и зелёный шнуры ослепительно сверкали на солнце, словно сплетённые из расплавленных драгоценных камней. Эфутур больше не трубил, он стоял, протягивая вперёд Меч Союза, как верительную грамоту.
В отдалении при полном безветрии зашевелился зеленеющий по краю озера тростник, и из воды поднялись, стоя по колено в иле, две фигуры.
Они легко и проворно двинулись к нам по топи через заросли тростника, и я увидел, что кроганы выглядят совсем как люди. Только ступни у них были клинообразной формы с перепонками между пальцев, а бледные плотные тела неестественно блестели на солнце. Короткие прилизанные волосы были едва темнее кожи. На горле с двух сторон виднелись круглые отметины — жабры, теперь, на воздухе, закрытые.
Кроганы были в чешуйчатых набедренных повязках, переливавшихся всеми цветами радуги. К поясу у них вместо сумок были приторочены большие раковины. В руках, тоже с перепонками между пальцев, они держали жезлы — наполовину зелёные, наполовину чёрные, покрытые резьбой и заострённые с одного конца. Эти остроконечные жезлы походили на смертоносное оружие. Кроганы держали их остриями вниз, по-видимому, в знак того, что не имеют враждебных намерений.
Когда они, наконец, приблизились, я увидел, что, хотя издали они казались людьми, их немигающие глаза были скорее глазами животных — без белков — тёмно-зелёные, похожие на кошачьи.
— Эфутур. — Произнёс вместо приветствия один из кроганов.
— Ориас? — спросил Эфутур.
Он слегка повернул Меч Союза, и рукоять снова ярко сверкнула на солнце.
Кроганы пристально посмотрели на нас и на меч, затем главный сделал нам знак рукой, они повернулись в сторону озера, и мы, перепрыгивая с кочки на кочку, неуверенно двинулись за ними. Воздух был насыщен тухлым запахом болота, наши сапоги сразу облепил вязкий ил, к ногам же провожатых болотная грязь, казалось, совсем не приставала.
Наконец, мы дошли до кромки воды, и я было решил, что нам предстоит добираться вплавь, но тут от одного из островов, видневшихся в тумане, отделилась неясная тень и стала приближаться к нам. Вскоре мы увидели, что это лодка, сделанная из кожи какого-то водяного животного, натянутой на костяной каркас. Лодку тащил за собой кроган. Сесть в неё, не перевернув, оказалось не так-то просто; рентаны и не пытались сделать это, поплыли рядом, а кроганы втроём потащили лодку за собой.
Запах болота постепенно пропал. В отличие от топкого берега озера, остров, к которому мы направлялись, был окаймлён широкой полосой мелкого серебристого песка. За ней поднималась какая-то невиданная растительность: ветки, высоко вздымавшиеся вверх, походили на мягкие перья, какие иногда привозили из-за моря салкарские купцы. С этих тускло-серебристых ветвей свисали гирлянды зелёных и бледно-жёлтых цветов.