Колдовство.ру
Шрифт:
–А там какая работа? Та, где не надо бить лежачего? – спросил Анна Сергеевна, включая свой компьютер.
–Ой, нам пора идти обормотов будить! – взглянула на часы Лариса Георгиевна.
К общежитию вела узкая тропинка, скрытая нависшими ветвями тополей, посаженных как попало. Их выступающие наружу корни, словно когтистые лапы чудовищ, не редко становились причиной падений идущих.
–Как меня заколебал этот дремучий лес! – ругалась Нина Александровна.
–А меня этот мертвый фонтан бесит, – сказала Анна Сергеевна, следуя за ней. – Его надо либо разобрать, либо привести в порядок.
–А меня сам парк угнетает! – высказалась Людмила Петровна, идя позади всех. – Ни одной клумбы с цветами нет! Эту лужу еще никто не осушает.
–Ты про то озерцо в другом конце парка, в котором утопили
–Да, – ответила Людмила Петровна. – Надо этот ужасный водоем либо осушать, либо чем-то засыпать. Как не смотрю на него с окна кабинета, так та картина перед глазами…
–Убийцу так и не нашли, – напомнила Нина Александровна.
Вот уже и спящее общежитие. Бродя по его коридорам, социальные педагоги стучали в двери комнат с криком «Подъем!». Учащиеся, которые в большинстве своем всего только час назад и спать-то легли, зевая ворчали:
–Аннушку опять хрен принес!
–Нинка затрахала. Дятел!
–Да встали уже! Хорош молотить по двери!
Потом педагоги вели свои группы как пастухи овец в столовую на завтрак, а после провожали на первый урок. В группе Анны Сергеевны первым уроком была литература. Вела ее Елена Ивановна сорока двух лет. В ее цветущем комнатными растениями кабинете было более уютно и приятно, чем в других кабинетах. В конце кабинета стояло два громоздких старых шкафа с книгами, серди которых были в основном толковые словари и сборники классиков.
Учащиеся вошли в кабинет, расселись за старые парты, покрытые лаком и стали зевая доставать письменные принадлежности. Один за другим в кабинет стали заходить и домашние дети. Они также шумно рассаживались на свои места, шелестя пакетами и сумками, вынимая из них тетради и ручки.
Со звонком Анна Сергеевна отметила в журнале, кого из учеников нет, а потом вышла из кабинета. Вернувшись в кабинет педагогов, она первым делом принялась обзванивать отсутствующих, требуя явиться на уроки. Сделав это, она, наконец, смогла навести себе кофе. Сидя за своим столом и остужая кофе дыханием, потягивая его маленькими глоточками, она засмотрелась в окно. Ей был виден тот самый водоем, в котором была утоплена Лера Вишневская. Его вода приобретала мрачный зеленоватый оттенок, покрываясь павшими листьями, которые сюда стаскивал ветер. Низко свесившаяся ветвь поблекшего куста свободно качалась и словно ленивой рукой, касалась темной воды. Анна Сергеевна вспомнила Леру Вишневскую, светловолосую, не очень красивую, но зато примерную ученицу. Про таких говорят «мухи не обидит». У какого поддонка рука на нее поднялась? Она была сирота, и за нее ответственность нес колледж, как опекун. Скандал был невообразимый. Галина Дмитриевна еле удержалась на директорском кресле. Социального педагога группы, в которой училась Лера, тут же уволили. Вспомнила Анна Сергеевна и тот самый момент, когда был обнаружен труп. Леру, лежащую головой в воде, увидела Ирина Григорьевна с окна своего кабинета алгебры, во время урока, выглянув в него.
Опять пошел холодный сонный дождь. Он навевал сонливость и сам словно дремал, когда вяло лил воду на город. Тучи, как грязная вата, нависли и не желали уходить. Потягивая кофе, Анна Сергеевна представила, что где-то сейчас солнце и тепло. Ощущение подступающей осенней депрессии заставили ее отвлечься от окна. Опустив кружку на стол, она мышью «разбудила» заснувший компьютер и вошла в Интернет. Тут же она зашла в электронную почту. Пока та загружалась, она вынула из сумочки палетку, чтобы в ее зеркальце посмотреть на состояние своего макияжа. Тут же в кабинет вбежала взбешенная Людмила Петровна.
–Татьяна Гавриловна опять нахерачила изменения в расписании на завтра! Сука простодырая!
–Что, реально? – спросила Анна Сергеевна.
–Еще как реально и натурально! – ответила та и села за свой стол. – У меня завтра два урока. Один, первым, кстати в твоей группе, второй – шестым!
–Охринеть! – засмеялась Анна Сергеевна.
–Полный писос!
–Люда, а она так и состоит в той же секте, как ее там…
–Голос Божий, – ответила Людмила Петровна. – Конечно, состоит! Мне рассказывали, что у них собрания проходят в Доме Культуры. Они там как безумные скачут, орут, по полу катаются. Причем орут на каком-то «ангельском языке».
–Да я тоже слышала про их дикие собрания, – кивнула Анна Сергеевна. – Я представляю нашу Милейко Татьяна Гавриловну в качестве адепта. Как она там наворачивает сальто после снисхождения духа святого!
Обе засмеялись.
–А ты заметила, как Милейко одеваться стала? – спросила Людмила Петровна.
–Ужас! – оценила наряды завуча всегда стильная Анна Сергеевна. – Как будто война идет! Ее наверное даже в Блокадном Ленинграде без очереди пускали бы за пайкой, только взглянув на ее наряды.
–Не говори…
–Куда только Исакова смотрит! Милейко же завуч. Надо же какое-то замечание ей сделать за такие старушачьи наряды!
Людмила Петровна махнула рукой:
–Ой, да нашей Исаковой все похеру! У нее лишь бы ни на что деньги не просили, а там хоть в трусах на работу ходи.
–Ты знаешь, если бы я Милейко лично не знала, то сочла бы, что она родная сестра Риммы Васильевны Храмцовой.
–Библиотекарши? Да, есть сходства в нарядах, – согласилась Людмила Петровна. – Та тоже такой же дресс-код держит. Еще одна дура! А! – вспомнила «жаренную» новость она. – Анна, ты в курсе за нее? Что она – девственница в свои сорок лет!
–Ааааа! – издала крик Анна Сергеевна и пустилась в хохот.
–Да, она нашей Инессе Александровне, англичанке, сама сказала. Так и заявила, что не знала мужчины.
–Может, пошутила?
–Ты на нее посмотри, пошутила она…
–Все кстати заметили, что она побухивает, – припомнила Анна Сергеевна недавние замечания.
–Да, постоянно с перегаром ходит на работу.
Звонок с урока прервал их беседу. Обе направились к своим группам, проводить на следующий урок, чтобы никто из учеников не сбежал. Кивком головы поздоровавшись с Анной Сергеевной, в уборную спешила Инесса Александровна, преподаватель английского языка. Это был служебный туалет, на котором Галина Дмитриевна тоже экономила, хотя сама с ним мучилась. Облезлые «плачущие» стены в уборной с тусклой лампочкой на обтянутом паутинами потолке, вынуждали всех после процедуры присматриваться впотьмах в зева унитаза: все ли смылось или что-то накрепко прилипло к поверхности? Но и это было не так страшно. Полбеды был и шнурок, служащий для смыва, не редко отрывавшийся при попытке соблюсти санитарную норму. Если шнурок не оторвался и процесс пошел, то словно из подземелья все стены здания оглушало шипение, переходящее в клокотание, потом скрежет и бульканье, и, наконец, дикий штормовой поток ржавой воды, готовый разбить сам унитаз и утащить всех, кто поблизости в вонючие дали. Учащиеся провожали посетивших уборную преподавателей, констатируя: «Владиславыч посрал!», «Аннушка посрала!». Инесса Александровна женщина гордая и образованная, чей отец был японцем, а мать – урологом, всегда считала себя выше этих насмешек. Даже сейчас, когда пол задрожал, стены затряслись и все было оглушено звуками поднимающегося со дна глубин морского чудища, она вышла из уборной гордо задрав нос, игнорируя колкости и остроты сидящих на перемене на скамейках учеников. Инесса Александровна и все ее коллеги хорошо усвоили, насколько бесполезно было жаловаться Галине Дмитриевне на служебный туалет. Директор как обычно возлагала всю вину на пользователей: «Не надо есть что попало, чтобы не пришлось столько смывать! Чего вы дергаете за шнурок со всей силы? Чуть-чуть подергали за него, чтобы немножко водички спустить и все». И все. Ничего там добиться было нельзя.
Следующим уроком в группе Анны Сергеевны была алгебра. Кабинет находился на втором этаже. Поднимаясь по скрипучей лестнице с рассохшимися от времени деревянными ступеньками, социальный педагог вела свою группу после перекура на крыльце колледжа, прямо на урок. Бороться с курением на крыльце было бесполезно. Поэтому на это закрывали глаза.
Полная, но вполне красивая Ирина Григорьевна сидя за своим столом ожидала группу. Учащиеся лениво уселись на свои места, и со звонком начался урок. Покинув кабинет, Анна Сергеевна последовала по притихшему после пятиминутной перемены коридору. Его тяжелые своды тонули в унылом сумраке. Миновав полумрак коридора, она на минуту задержалась в дверях библиотеки, и ей очень захотелось еще раз посмотреть на сорокалетнюю девственницу.