Колдун на завтрак
Шрифт:
— Ты это типа чего, штучка с ручкой? Сдаёшься, и больше не играем?!
— Помолчи, — попросил я Катеньку. — Просто верь мне. Я хочу попробовать…
Хозяйка покраснела от обиды и уже подняла над головой пистолет, чтобы треснуть меня же по маковке, но невероятным усилием воли удержалась. Зажала рот свободной рукой и лишь глазами такого мне наобещала, что лучше и не представлять в красках. Я же молча опустился на одно колено, положил обе ладони на рукоять клинка и, прижавшись к ним лбом, отбросил от себя всё происходящее. Всю эту бойню, кровь тёплую, душный запах рваной плоти, тяжёлый рык упырей, перепуганное дыхание
Взамен вдруг нежданно быстро пришла тишина, ощущение лёгкого ветра, припекающее плечи солнышко и ласкающий шум зелёных листьев. Безумно далёкий голос рыжей ведьмы, казалось, прорывался за тысячи вёрст:
— Жарковский, сука, что происходит? Где характерник, где все?! Ты нам шкурой ответишь…
— Не знаю! Я не знаю-у… откуда мне знать… Он вон та-а-ам стоял…
— Там роща берёзовая! Откуда тут деревья в зале?!
— Не знаю-у… отпусти меня-а… Я ничего не знаю, я учёный, а он колду-ун. Может, это всё массовая оптическая иллюзия-а?!
— Он не колдун, он характерник, — хлестнув жертву когтями по лицу, зарычала ведьма. — Но будь по-твоему, Иловайский, ты превратил людей в деревья, а мы их просто сожжём!
Быть может, ничего бы дальнейшего и не было, одна Фифи в наш угол лезть не рискнула, а простая нечисть ещё не догрызла кости, но я отвлёкся на её угрозы и на миг приоткрыл глаза. Всё тут же исчезло! Теперь они вновь видели нас, и мне оставалось только драться. Первого прыгнувшего вампира дедовский клинок располосовал едва ли не надвое! Кто следующий, смертники?
Моя кареокая валькирия храбро выстрелила в Фифи, но не попала. Та залилась дебильным хохотом, Катя недолго думая запустила в неё разряженный пистолет и… вот тут попала! Тяжёлой рукоятью прямо в нос! Рыжая ведьма хрюкнула и брякнулась навзничь. Нечисть дружно кинулась на обходной манёвр, пытаясь взять нас с флангов, но тут весь дом потряс такой нечеловеческий рёв, что все присели! Все. Не вру. Даже я. Потому что и близко не предполагал, какое же животное может орать так, что огромная люстра качается?!
Входные двери в залу просто вынесло, а в проёме показалась ужасающая морда того самого дракона, которого я видел в зарослях, путешествуя вверх-вниз в чудесном шкафу, просто нажав на кнопку. Но что удивительно, на спине у него крепко восседал мой старый денщик, цепко держась за гребень и охаживая зверя по бёдрам казачьей нагайкой…
— Чего застрял, хлопчик? Ты ж не хвост собачий, ты сын казачий, поклонись господам, а вы — марш по домам! — По его кивку потерявшие было надежду учёные бросились на выход. — И ты иди, меня не жди. Я задержусь на хвилинку, покормлю животинку…
Я даже не стал спрашивать, откуда он его взял и как умудрился объездить. Главное, что перепуганные учёные выбегали из страшного дома и, не оборачиваясь, уносились куда глаза глядят. Я вытолкнул Катерину в числе первых, пообещав, что сей же момент догоню. Ну… сразу же, как заберу Прохора (не подумал же он всерьёз, что я его одного там оставлю?). Но и старый казак тоже не ждал ни от кого подсказок…
— Все утекли? — Он плюнул в сторону сгрудившейся нечисти, спрыгнул со зверя и дал дёру вместе со мной, закрывая двери снаружи брошенным лакейским жезлом. — Нехай те твари с этим птенчиком об эволюции потолкуют. Я хотел сперва большого заманить, да он в шкаф не помещался. Говорят же, не всякую моську засунешь в авоську! А этот молодой, глупый, этот прошёл…
— А кто за порядком в Оборотном городе следит?
— Да уж есть кому, не переживай, без надзора не бросил.
Прохор взял свечку из ближайшего канделябра и подмигнул мне. Я отломил себе такую же, и мы пошли на выход, не прислушиваясь к предсмертным визгам в запертой зале, неспешно поджигая портьеры, занавеси, ковры, гобелены и всё, что попадалось по дороге. От этого змеиного гнезда и пепла остаться не должно! Ну а пожарные службы в Санкт-Петербурге всегда были на высоте, надеюсь, не дадут выгореть целому кварталу.
Когда мы, плечом к плечу, забегали в парадное соседнего дома, из окон особняка уже виднелись густые клубы дыма. Где-то тревожно бил колокол, значит, городовые заметили опасность. Судьба запертого в зале звероящера, недобитой нечисти, рыжей ведьмы да шибко умного докладчика Жарковского мне лично была, как говорят моряки, ниже ватерлинии.
Перемещательный волшебный шкаф оказался незапертым, какую кнопку жать, мы уже знали. Так что в Катенькину хату попали легко и быстро. Сама Хозяйка встретила нас молча, с круглыми от пережитого глазами, обняла по очереди, расцеловала в щёки, усадила на табуреты и вытащила из холодильника ту самую бутыль с надписью «Мартини». Разлила на двоих в самые большие чайные кружки, храбро чокнулась с нами бутылкой, отхлебнула из горла, зажмурилась, откашлялась, подмигнула и так же, не говоря ни слова, ушла в душ. Ничего, вода успокаивает…
— Досталось девке? — понимающе хмыкнул Прохор. — А я-то, дурак старый, как вон на той книге личико её перепуганное увидел да как услыхал, что вам помощь нужна, чуть за сердце не схватился. Монька со Шлёмкой рядом были, говорят, беги в шкаф, дядя Прохор! Там Илюха ваш пропал небось, там его и назад сыщете. Ну я и пошёл, а им наказал, чтоб за городом бдили. Вернусь, дак по-генеральски за всё спрошу! А чёй-то мы пьём, пакость какую травную? От потных ног помогает, как считаешь?
— Должно бы помочь, — подумав, согласился я, внутренне ощущая, что он темнит, но не понимая чего ради. — Отчего не помочь-то, всё явно на травах. Полынью припахивает, анисом, мятой, только сладковато слишком, могут муравьи мелкие набежать.
— И то верно, лучше в отваре мятном попарить, да ещё, говорят, ромашка полевая хорошо ногти укрепляет.
— А нам, казакам, за какой красы ради крепкие ногти на ногах нужны? — удивился я.
Мой денщик пожал плечами, видимо, он тоже на эту тему не заморачивался. Мы дохлюпали мартини и в ожидании Катеньки вперились взглядом в волшебную книгу — ноутбук. Вроде и ничего такого, чтоб не оторваться, а всё ж таки какое-то развлечение…
Вон бабка Фрося, грозно постукивая клюкой, торгуется у мясной лавки с Павлушечкой. Голый маньяк-мясник-патологоанатом так и сяк вертит где-то украденное старое кожаное седло, видимо объясняя, что задорого не возьмёт. Кожа хоть и натуральная, вся конским потом просоленная, да уж настолько стара, что трескается, а ему из неё тефтельки любительские готовить да вампирам приезжим продавать. Они-то вроде теперь человечину не очень жалуют, то ли изжога, то ли переели уже, то ли диета такая для умственного просветления. Но бабка не сдавалась, рекламируя седло так, словно оно было её собственностью. В том смысле, что она сама под ним бегала и побеждала на всех скачках…