Колдун
Шрифт:
Совсем рядом, так, что, казалось, их можно было достать рукой, Кэрри видела серые стены монастырской кельи; Крис лежал на узкой деревянной кровати, накрытой серым покрывалом. Но вот спящий повернул голову, словно почувствовав, что кто-то смотрит на него. Его глаза – серые, стального цвета, – смотрели на Кэрри сквозь зеркало, как будто он и в самом деле видел её…
Хантер потушил огонь, и комната погрузилась во тьму.
– Где он сейчас? – спросила Кэрри.
– Этого я не могу тебе сказать. Ты встретишься с ним, если согласишься выполнить наше условие.
– А
– Тогда ты не сможешь уйти из ордена Вечной Тьмы. Кстати, ещё не поздно передумать. В тебе – великая сила. Со временем ты стала бы первой и самой могущественной среди нас. Это не такое уж плохое будущее.
Кэрри отрицательно мотнула головой.
– Нет.
– Вижу, ты уже приняла решение. И вот ещё что… Если ты выполнишь наши условия, мы позаботимся о твоём будущем. Тебе не придётся бедствовать или самой зарабатывать себе на хлеб. Ты согласна?
– Это будет нелёгкая задача, – сказала Кэрри в раздумье. – Может быть, мне не удастся убедить его пойти со мной. Но я постараюсь. Ведь ты не зря научил меня всему…
– Это неважно. Главное, что ты согласилась, – а значит, настало время сказать тебе, где находится эта комната, которую мы видели в зеркале.
– Где? – равнодушно спросила Кэрри. Она старалась скрыть любопытство, и ей это удалось: в её голосе не было и тени волнения.
– В монастыре святого Антония, – ответил Хантер.
– Так близко? В том самом монастыре?.. Почему же тогда…
– Почему ты об этом не знала? – закончил за неё Хантер. – Он вернулся всего полгода назад. Всё это время Кристиан Венделл жил в другом монастыре, недалеко от Эриенбурга.
– И ты ничего не сказал мне?
– Зачем?.. Я не думал, что это тебя волнует. Наверняка он сильно изменился за столько лет, да и ты уже не та. Не думаю, что он узнал бы тебя при встрече…
Кэрри слушала его молча, но Хантер внезапно умолк, почувствовав на себе её гневный взгляд.
– В любом случае, теперь ты знаешь всё, – примирительно сказал он. – Но довольно разговоров. Завтра утром ты отправишься в деревню Крелонта, в церковь святого Антония.
В то время, как Кэрри и Хантер смотрели в туманное зеркало при свете колдовского огня, Крис Венделл по-прежнему спал в своей маленькой келье, не подозревая о том, что они видели его.
Он и сам не знал, почему так не любил этой комнаты: из-за серости и убожества или оттого, что провёл здесь столько долгих дней. Хуже всего было возвращаться в сумерках, в холодном, сыром тумане. Тогда Венделл подолгу лежал в постели без сна, и обрывки воспоминаний стояли у него перед глазами в его пустом и холодном жилище.
Крис ещё помнил, как он рос в богатой и знатной семье, в большом, красивом доме со множеством слуг, но по достижении им девятилетнего возраста был отдан в монастырскую школу, как многие младшие дети из знатных семей. С той поры прошло так много лет, что прошлое представлялось чем-то далёким и нереальным; в иные минуты он даже начинал забывать, что не всегда жил в монастыре. Лишь вечерами Крис вспоминал
Воспоминания не приносили ему утешения, но их невозможно было прогнать постом или молитвой, которую Венделл начинал шептать про себя. Всё же долгие годы жизни в монастыре наложили на него свой отпечаток. Он стал холодным и сдержанным, и в его глазах, серых, как стены его комнаты, не отражалось ни печали, ни радости. Что бы ни случилось, его лицо сохраняло безразличное выражение; тем, кто смотрел на него, казалось, что таким оно останется до конца.
…Солнце ещё не взошло, когда Крис поднялся с постели, на которой ему пришлось провести столько бессонных ночей. Сегодня он должен был вести утреннюю службу. Венделл оделся и вышел на тёмный двор. Дорого вела его в церковь святого Антония…
В Крелонте было раннее утро. В церкви было многолюдно, как и всегда во время утренней службы. Вокруг царил полумрак; слабый свет, проникавший сюда сквозь запылённые цветные стёкла, не мог осветить всё пространство. Горели свечи; аромат ладана смешивался с запахом горящего воска, поднимаясь под высокие своды; статуи святых, как живые, едва виднелись в душной полутьме. Сегодня был черёд Венделла отправлять службу, и он, подойдя к алтарю и раскрыв молитвенник, начал читать.
Венделл вёл службу не в первый раз, но никогда раньше под этими мрачными сводами он не испытывал такого странного чувства.
В толпе молящихся Венделл заметил совсем молоденькую девушку. Золотисто-каштановые волосы, выбившиеся из-под платка, падали ей на плечи сверкающим дождём; бедно одетая, в длинном платье из грубой тёмной материи, она стояла поодаль, скромно опустив глаза, но вот девушка подняла голову, словно очнувшись от глубокого сна, и пристально, долгим взглядом посмотрела на Венделла.
Он не узнал её. За последние семь с половиной лет Кэрри выросла и изменилась; она была мало похожа на девочку, которая когда-то жила в монастырском приюте. Но, чувствуя на себе взгляд её влажных, горячих глаз, Венделл сбился, повторяя привычные слова молитвы; потом поправился, начал снова, но теперь уже он не мог думать ни о чём другом. Девушка смотрела на Венделла, её полуоткрытые губы шевелились, повторяя за ним слова молитвы, – а ему казалось, что она зовёт его за собой. Что-то жуткое было в этих глазах, – огромных, тёмных, горящих, как будто он стоял у края бездны, собираясь броситься вниз. Они пугали его, и вместе с тем притягивали какой-то необъяснимой силой. Она звала его, и Венделл почувствовал этот безмолвный призыв. Руки его дрожали, лоб покрылся испариной…