Колдуны и герои
Шрифт:
– Эта теория мне тоже не нравится.
– Да она никому не нравится, – Ланс заглянул в лачугу. Чистенько, бедненько, пусто. Минимум дешевой мебели – стол, пара табуретов, кровать. На столе горстка вымытой посуды. На стене висела одежда, похожая на выходной костюм докера. Ни беспорядка, ни остатков еды, ничего, что говорило бы о недавнем человеческом присутствии. Словно хозяин прибрался в доме и просто ушел из него в чем был. Ушел, чтобы никогда не возвращаться. – Особенно она не нравится тем, кого заранее причисляют к жертвам.
– И
– То же самое, – сказал Ланс. – То есть, ничего.
– Ну, ладно еще жертвы… – сказал Плачущий. – Жертвой быть плохо в любом случае. А как насчет палачей? Ведь история не сама кого-то убивает, убивают другие люди. Я не хотел бы никого убивать только потому, что этого, дескать, требуют исторические процессы.
– Тогда ты родился слишком рано.
– В каком смысле?
– В том смысле, что ты опережаешь свое время, – сказал Ланс. – На данной стадии развития цивилизации не принято задаваться вопросами о ценности человеческой жизни и забивать себе голову прочим гуманизмом.
– Человеческая жизнь кажется мне довольно ценной, – сказал Плачущий. – По крайней мере, свою я ценю очень дорого.
– Ну а чужую? – поинтересовался Ланс. – Жизнь Ринальдо? Неизвестного тебе крестьянина? Жизни всех жителей Рияда, которые неизвестно куда пропали?
– Все это зависит от ситуации.
– А жизнь Джемаля ад-Саббаха? – спросил Ланс. – Ты же готов принести ее в жертву?
– Это не жертва, – возразил Плачущий. – Джемаль ад-Саббах представляет опасность. Он – угроза, которую необходимо устранить, чтобы жили другие.
– Ах, если бы все было так просто, – сказал Ланс.
– И в чем тут сложность?
– Когда ты убьешь ад-Саббаха, ты отведешь угрозу от своих границ, – сказал Ланс. – Но что будет здесь? Его генералы вцепятся друг другу в глотки в борьбе за власть, племена кочевников, которые он объединил, снова начнут междоусобные войны. Уничтожив ад-Саббаха, ты погрузишь южную часть континента в хаос, и пострадают тысячи неизвестных тебе обычных людей, которые никакой угрозы вашим королевствам не представляют. Это и есть допустимые жертвы, друг мой. И раз ты здесь, значит, ты тоже их допускаешь.
– Какой же выбор ты считаешь правильным?
– Нет никакого правильного выбора, – сказал Ланс. – Эра Милосердия еще не наступила, и до нее очень далеко. Иногда я вообще думаю, что это миф, придуманный сентиментальными романтиками. Всегда кто-то будет страдать, такова уж жизнь. Правильный выбор может быть для тебя, для меня, для ад-Саббаха. Но он не может быть правильным для всех.
– Если руководствоваться этой теорией, то как же следует поступать?
– Просто делай, что должен, – сказал Ланс. – И будь, что будет. Учись принимать последствия и все такое. В каждом конкретном случае.
– Фатализм, – сказал Плачущий.
– Называй это, как хочешь, – они снова выбрались на широкую улицу. – Знаешь, что мне кажется странным в этом городе?
– А что, тут есть что-то еще более странное, помимо того, что все его жители куда-то делись?
– Здесь нет зверья, – сказал Ланс. – Люди уходят из городов, но какая-то живность все равно остается. Бродячие собаки, крысы… А здесь их нет. Тут и птиц-то практически нет, за все время, что мы разговариваем, я видел всего двух.
– Это на две больше, чем видел я, – согласился Плачущий. – Но что в этом странного? Учитывая местную обстановку, я имею в виду.
– Обычно у людей и животных несколько разные причины для того, чтобы покинуть привычные места обитания, – сказал Ланс. – Даже не представляю, что могло бы заставить крыс оставить город, кроме наводнения или пожара, а в Рияде не было ни того, ни другого.
– Быть может, на город надвигается какое-то стихийное бедствие? – предположил маркиз Тилсберри, вглядываясь в безоблачное небо.
– Ага, надвигается, – сказал Ланс. – Например, я.
– Давай заглянем в этот дом, – предложил Плачущий, указывая на довольно богатое двухэтажное строение, рядом с которым он остановился.
– Почему именно в этот?
– У него дверь открыта.
Внутри все было по-другому. Разбитая в щепы мебель, разорванная одежда, осколки дорогой посуды на полу. Одна из внутренних дверей была выбита и висела, перекосившись, на нижней петле. Но людей, как и в первых двух домах, тут тоже не было. Равно, как и их мертвых тел.
Зато именно здесь Ланс впервые почувствовал запах. Тошнотворный, сладковатый запах мертвечины. Гниения. Он был едва различим, но все же Ланс был уверен, что ничего не перепутал. Он слишком часто бывал в местах, где пахло так же.
– Мародеры? – предположил Плачущий.
– Возможно, – согласился Ланс. – Или же хозяева дома просто не хотели никуда уходить.
– Крови на полу нет.
– Запах чувствуешь?
– Совсем слабый. Разве что он идет из подвала.
– Пойдем, поищем подвал, – сказал Ланс.
Черед пятнадцать минут поисков маркиз Тилсберри сдался и признал, что подвала тут и вовсе нет. Обнаружить источник запаха ему тоже не удалось.
– Осмотрим еще пару домов или сразу пойдем к дворцу правителя? – поинтересовался он.
– Не думаю, что там мы найдем что-то принципиально новое, – сказал Ланс. – Впрочем, почему бы и нет. До вечера времени еще много.
Улица, другая. Все то же самое. Пустые дома, образцовый порядок на улицах и никаких признаков жизни.
– Жутковатое место, – сказал Плачущий. – Меня в дрожь бросает.
Ланс пожал плечами.
– Ты не чувствуешь здесь признаков какой-нибудь магии?
– А ты?
– Я больше практик, – сказал Ланс. – Искать остаточные следы – не моя специализация.