Колдунья из Треугольного переулка
Шрифт:
Трупы погибших людей сбрасывали прямо в яму, а затем сжигали. Очнулась Анна, когда огонь стал лизать всё её тело. Обезумев от боли, она с трудом выбралась из ямы и всю ночь брела по дороге, утратив ощущение реальности того, что происходило с нею. Она не ощущала даже боли, хотя всё её тело было в страшных ожогах, и когда её родители решили, что она умерла, это
При входе на территорию больницы молодая женщина столкнулась с доктором Капилло, который нервно прохаживался перед воротами. Заметив Анну, он стремглав бросился к ней. Доктор был так сильно взволнован, что даже не заметил слёз на ее лице.
– Ах, Анна! – вскричал он, взяв её за руку. – Я так вас ждал! Представьте, Лиза сбежала!
– Как сбежала? Зачем? – с недоумением взглянула на него Анна. – Какое несчастье!
– Да что вы, Анна, какое же это несчастье? – горячо перебил её доктор. – Как вы не понимаете, ведь теперь я свободен! Я полностью свободен, и имею право сказать вам, что я люблю вас, Анна, что полюбил вас с самого первого взгляда, как только увидел! О, Анна! Если бы вы знали, как я счастлив, что, наконец, могу открыть вам своё сердце!
Анна мягко отстранила его руку, и доктор только сейчас заметил страдальческое выражение на её осунувшемся заплаканном лице.
– Что случилось с вами, милая Анна? Почему вы плачете? – с тревогой спросил он.
– Ах, Аркадий Константинович, – вздохнула женщина, и глубокая печаль отразилась на её лице. – Если бы то, что я сейчас услышала, вы сказали мне ещё сегодня утром, поверьте, не было бы на свете женщины, счастливей меня. Но сейчас… сейчас…, – и она горько заплакала, закрыв лицо руками.
– Что такого могло случиться за это утро, чтобы ваше отношение ко мне изменилось, милая Анна? – с отчаянием воскликнул доктор. – Где вы были?
– У банкира Гуровича.
– Он что – отказал вам?! Не может этого быть, он ведь человек слова
– Гурович мой отец, – тихо сказала Анна. Доктор изумлённо уставился на женщину.
– Кто? Гурович?! – переспросил он, думая, что ослышался, но тут догадка озарила его лицо:
– Вы всё вспомнили, Анна… К вам вернулась память! Но ведь это же, замечательно, я так рад за вас!
– Мой муж погиб, моя мама умерла, – тихо сказала женщина. – Как видите, радоваться нечему.
– Но… – растерялся доктор, – это же, случилось много лет назад! Это прошлое, а жить нужно настоящим! – Для меня это случилось сегодня, – опустила голову Анна, – простите. Доктор смотрел вслед удаляющейся женщине, и отчаяние переполняло его сердце: Анна опять отдалялась от него.
Подходя к дому, молодая женщина не старалась скрыть следы своих слёз: сегодня они с дочкой потеряли самых близких им людей, и оплакивать их они должны вместе. Возле их дома на скамейке с понурым и растерянным видом сидел незнакомый мальчуган.
– Ты к кому? – подойдя, окликнула его Анна.
– Здравствуйте, – мальчик бросил на неё растерянный взгляд из-под пушистых ресниц. – Я жду одну знакомую девочку, её зовут Маня.
– Маню? – удивилась Анна. – Так это моя дочка, и зачем она тебе? Я тебя раньше у нас никогда не видела, как тебя зовут?
– Володя Гурьев, – поднявшись со скамейки, вежливо представился мальчик. – Хотя…, – замялся он, – если верить Мане, я не совсем Гурьев, и мне бы хотелось расспросить ее об этом подробнее. А вы – тётя Анна? Манина мама? – предположил он. – Я почему-то вас такой и представлял…
– Какой такой? – спросила Анна, невольно любуясь миловидным лицом мальчугана, обрамлённого светлыми, слегка вьющимися волосами.
– Красивой… – смущённо пояснил Володя, и его лицо озарилось робкой улыбкой. – О вас Лёня Капилло рассказывал.
– А, Лёнечка… – с теплотой улыбнулась женщина, – он мне, как сын, я его знаю с рождения, и очень люблю. А ты откуда его знаешь?
– Мы учимся вместе, – уклончиво объяснил мальчик и потупил глаза, вспомнив, как перед всем классом оскорбил мать Мани, а Лёня Капилло вступился за неё.
«Какой симпатичный ребёнок, – между тем думала Анна, с улыбкой разглядывая маленького гостя, – только грустный какой-то. Видно, и у него тоже горе» – вздохнула она про себя. Откуда ей было знать, что этот «симпатичный ребёнок» был печально известен своим несносным характером, дерзил взрослым, постоянно обижал других детей, и что её собственная дочь часто плакала от его насмешек и издёвок. Лицо Володи Гурьева, всегда такоё надменное и высокомерное, выглядело сейчас поникшим и жалким.
– Чего ж ты тут сидишь один, в дом к нам не заходишь? – приветливо спросила его Анна.
– Так ведь там никого нет, – пожал он плечами.
– Как это нет? – удивилась Анна и переступила порог. На столе на салфетке нетронутыми лежали её штрудели с маком.
– Странно, – с недоумением уставилась на них женщина, – действительно, нет… А ты давно здесь? – обернулась она к ребенку.
– Давно, – вздохнул мальчик.
– Так тебе нужно было к соседке нашей зайти, тёте Дусе, Маня, наверное, там. Пойдём, глянем. – предложила она.
– Ей наша соседка кофточку вяжет, пошла, наверное, на примерку. Но Евдокии дома тоже не оказалось. Вдвоем они обошли флигель вокруг, и Анна заметила под деревом таз с мокрым бельём. Она вспомнила, что накануне вечером велела Мане развесить утром постиранное бельё, и растерянно развела руками.
– Зачем она бельё тут оставила?
– Может, она к кому-то другому пошла? – предположил мальчик, и они направились к соседнему дому. Из окна выглянула смуглая девочка и с любопытством стрельнула в Володю чёрными глазами.
– Тётя Анна, вы к нам?
– Тамася, ты Маню не видела? – вместо ответа спросила Анна.
– Не-а, – покачала головой девочка. – А её что – дома нет?
– Нет, – растерянно подтвердила женщина. – Ты спроси у своих братьев, – попросила она, – может, они её, где видели?