Колесница Афродиты
Шрифт:
Кортни покачала головой.
– Я лучше поеду рядом с вами впереди, если вы не против сигаретного дыма. Пожалуй, я сегодня одета не для всего этого богатства, что там у вас сзади…
Женщины непредсказуемы, подумала Джо, закрывая заднюю дверцу и направляясь к передней.
– «Эсмеральда» и я сочтём за честь принять вас здесь.
Кортни устроилась поудобней, пристегнув ремень безопасности, и тут же закурила.
– Отлично, – сказала она, выпуская длинную струю дыма, – тогда поехали. Как серьёзны ваши отношения с Дэниелом?
Её вопрос удивил Джо, но она ответила
– Очень серьёзны, по крайней мере, с моей стороны. Я влюблена в этого человека.
– У него были большие проблемы. Но вы уже, наверное, знаете?
– Вероника? Его покойная жена? – мрачно произнесла Джо. – Дэниел рассказывал мне. Все это весьма печально…
– Все это весьма неприглядно, – поправила Кортни, – и все из-за книги.
– Книги? – Джо на мгновенье отвела глаза от дороги, посмотрев в сторону Кортни. – Мне кажется, я вас не понимаю. Дэниел говорил мне, что она погибла в авиакатастрофе. Какое отношение к этому имеет книга?
Кортни, сменив положение, вновь закурила.
– Мне надо бы бросить… пока никотин не погубил меня, – задумчиво пробормотала она, держа сигарету перед собой и пристально глядя на её кончик. – Я пыталась сделать это раз двенадцать, но вот мне в голову приходит новый сюжет, и я снова хватаюсь за пачку. Теперь я собираюсь написать эпопею о трёх поколениях и закончить повествование сбрасыванием бомбы на Нагасаки.
– Кортни, – напомнила Джо, – вы что-то говорили о Веронике…
Писательница погасила сигарету, раздавив её в пепельнице.
– Отвратительная привычка. Верно, Джо, их брак был обречён с самого начала. Вероника была красивой, но до мозга костей испорченной женщиной. Уилбур это видел, благослови его Господь. Он хотел как лучше. Мужчины всегда хотят как лучше.
– Мне нравится Уилбур, – заметила Джо.
– А кому он не нравится? – согласилась Кортни, отправляя в рот мятную таблетку. – Уилбур просто душка. Я думаю, Дэниел женился на Веронике потому, что ему очень нравился Уилбур – забудем о том, что в последнее время у них из-за Ричи испортились отношения. Знаете, Дэниелу вовсе не обязательно было брать в жёны дочь босса. Он и так самый лучший в этом деле, иначе я давно бы покинула «Лэнгли Букс». В издательском бизнесе «верность» не более чем слово из восьми букв, означающее «сделай мне предложение, от которого я не смогу отказаться».
Джо молчала, стараясь сосредоточиться на дороге, пока они пересекали Филлипсбургский мост и въезжали в Нью-Джерси.
– Они могли бы спокойно развестись, если бы не книга. Вероника развлекалась, представляя себя писателем, понимаете? – Кортни повернулась к Джо и поморщилась, качая головой. – Плохо, – её передёрнуло от отвращения, – очень, очень плохо.
– И она хотела, чтобы Дэниел опубликовал её книгу? – спросила Джо, чувствуя, как в желудке у неё растёт ком угрожающих размеров – пожалуй, со скалу на Гибралтаре.
– Почему бы и нет? Уилбур ведь опубликовал её первый опус, – Кортни снова повернулась к Джо, – охарактеризовать который даже словом «плохо» нельзя – слишком высокая оценка. Версия Гражданской войны, дорогая. Уилбур был вынужден скупить весь тираж и послать
Джо почувствовала, что ей становится дурно.
– И что же она сделала?
Щёлкнула, закрываясь, дорогая зажигалка Кортни, и, выпустив новую тонкую струйку дыма, писательница произнесла:
– Она отомстила ему, разумеется. Завела себе любовников, не скрывая этого. Потом пыталась поссорить Уилбура с Дэниелом. Забросила своего сына, клеветала на своего мужа всем, кто готов был её выслушать, и, наконец, погибла в авиакатастрофе, прежде чем Дэниел набрался решимости задушить её собственноручно. С тех пор у писателей не больше шансов приблизиться к нему, чем у снежка в адском пламени. Я имею в виду писательниц. Он хороший человек, Джо, не упускайте его. Я не верю сплетням, но вы мне нравитесь, поэтому я вам все это и рассказала. Ведь вы не пишете книг, правда?
Джо слабо улыбнулась.
– Правда! – ответила она, испытывая непреодолимое желание провалиться сквозь землю.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Мысли беспорядочно путались в голове Джо, когда она свернула на шоссе Нью-Джерси, торопясь обратно. Зачем только она показала свою рукопись Уилбуру?! Почему не смирилась с отказом и не выкинула её в окно, как поступают многие другие авторы? Почему не попыталась хотя бы найти литературного агента, чтобы тот занимался её делами? Да и зачем она вообще написала эту чёртову книгу?… И даже не взяла с Уилбура слово хранить все в тайне… Ну, разумеется, это было бы слишком предусмотрительно, слишком умно, слишком нормально… Нет, она просто дала ему папку и попросила высказать своё откровенное мнение.
Откровенное мнение? Чьё? Уилбура Лэн-гли? Человека, видящего в ней живой ответ на его молитвы о воссоединении Дэниела и Ричи?… Человека, который опубликовал книгу своей дочери, несмотря на то что она была хуже некуда?…
Кого она хочет одурачить? Конечно, Уилбуру понравится её рукопись. Ему ведь нравились кроваво-красные губы длиной в двенадцать футов, намалёванные на стенах его квартиры? Когда дело доходило до женщин – дочерей, предполагаемых невесток или красоток, тянувшихся к нему, – Уилбур был не более объективен, чем трёхлетний ребёнок, оставленный без присмотра в магазине игрушек.
Она лезла из кожи вон, чтобы потешить своё «я», вот что она делала. Надо было с самого начала признаться самой себе, что она хотела знать мнение Уилбура только потому, что его одобрение оправдало бы её уход из «Рэнсом Компьютерс» и двухлетнее цыганское бродяжничание по стране. К тому же Дэниел ведь осудил её стиль жизни, и она искала того, кто признал бы его, этот стиль, и, может быть, даже одобрил…
– И ещё мне хотелось узнать, талантлива ли я, – пробормотала она вслух, и сборщик пошлины на Филлипсбургском мосту бросил на неё странный взгляд. – Мне хотелось, чтобы кто-нибудь потрепал меня по плечу и сообщил, что я новый Дж. Д. Сэлинджер.